Раз вечером Катрин была больна и лежала у себя в спальне, а Ченцов в своем кабинете пил шампанское и играл с Тулузовым в шашки.
- Ах, милейший Василий Иваныч, - сказал он, - вы, вероятно, не ведаете, какое тяжелое положение для человека быть женатым!
- Почему? - спросил тот как бы совершенно наивным голосом.
- По очень простой причине: человек тут прикован и скован!
Управляющий на это молчал.
- Может быть, для других это и ничего... удобно даже, - продолжал Ченцов, - но для меня нет!
Тулузов продолжал молчать.
- Я во всю жизнь мою, - снова продолжал Ченцов, закурив при этом новую трубку табаку и хлопнув залпом стакан шампанского, - никогда не мог жить с одной женщиной, и у меня всегда их было две и три!
- Это и для всех приятнее, чем с одной, - отозвался, наконец, управляющий.
- Ну, а вы сами как по этой части поступаете? - спросил его Ченцов.
- Мне как случится... я человек занятой, - объяснил управляющий.
- Ну, а я так нет!.. Я не таков! - возразил, смеясь, Ченцов. - Не знаю, хорошее ли это качество во мне или дурное, но только для меня без препятствий, без борьбы, без некоторых опасностей, короче сказать, без того, чтобы это был запрещенный, а не разрешенный плод, женщины не существует: всякая из них мне покажется тряпкой и травою безвкусной, а с женою, вы понимаете, какие же могут быть препятствия или опасности?!.
Тулузов на это опять ничего не сказал и только усмехнулся.
- Ужасно бы мне теперь, - признаюсь вам, как другу своему, - ужасно бы хотелось найти здесь такое местечко, где бы именно можно было таинственно наслаждаться.
Говоря это, Ченцов пристально глядел в лицо управляющего; тот же держал свои глаза опущенными на шахматную доску.
- Есть здесь такие места?.. Скажите мне откровенно, и вы мне сделаете в этом случае истинное благодеяние; иначе я такой пошлой жизни, какая выпала в настоящее время мне на долю, не вынесу и застрелюсь.
- Зачем стреляться? - возразил, усмехнувшись, управляющий. - Таких мест здесь даже очень много.
- Где ж они именно? - допрашивал Ченцов.
- В каждой почти деревне, - отвечал управляющий.
- На посиделки, что ли, к ним ехать надобно?
- Посиделок здесь нет, - произнес, как бы нечто обдумывая, управляющий, - но мужики здешние по летам все живут на промыслах, и бабы ихние остаются одне-одинехоньки, разве с каким-нибудь стариком хворым или со свекровью слепой.
- Это отлично! - воскликнул Ченцов с восторгом. - И есть между ними хорошенькие?
- Есть, и даже вот в деревне Катерины Петровны, в Федюхине, у одного мужика-пчеловода есть сноха - прелесть что такое, и лицо-то у ней точно не крестьянское!
- Но как же бы повидать ее и познакомиться с ней? - расспрашивал уже задыхающимся от волнения голосом Ченцов. - Не могу же я зря ехать в деревню, не зная, где, что и как?.. Вы поруководствуйте меня!
Управляющий на это отрицательно качнул головой.
- Нет-с, мне вас, Валерьян Николаич, в этом нельзя руководствовать! сказал он. - Вы изволите, конечно, понимать, что я человек подчиненный вам и еще больше того Катерине Петровне; положим, я вас научу всему, а вы вдруг, как часто это между супругами бывает, скажете о том Катерине Петровне!
- Oh, mon Dieu, mon Dieu! - воскликнул Ченцов. - Скажу я Катерине Петровне!.. Когда мне и разговаривать-то с ней о чем бы ни было противно, и вы, может быть, даже слышали, что я женился на ней вовсе не по любви, а продал ей себя, и стану я с ней откровенничать когда-нибудь!.. Если бы что-либо подобное случилось, так я предоставляю вам право ударить меня в лицо и сказать: вы подлец! А этого мне - смею вас заверить - никогда еще никто не говорил!.. Итак, вашу руку!..
Говоря это, Ченцов пил стакан за стаканом шампанское.
Управляющий подал ему руку, которую Ченцов сильно потряс и проговорил настойчивым голосом:
- Как это сделать, вы должны мне про то сказать!
- Сделать это, - начал управляющий, по-прежнему опустив глаза на шахматную доску, - можно так: в нашем приходском селе проживает одна старуха - Арина Семенова; она слывет знахаркой и свахой... Через нее, полагаю, можно сделать всякое знакомство.
