Она обернулась к нему с улыбкой, и Николя перевел дух. Он уж подумал было, что своим неосторожным вопросом опять погрузил душу сестры в тоску. Но сейчас он обнаружил в ее глазах решимость.
— Николя, я должна увидеться с ним снова, — проговорила Лиза почти сурово: — Сегодня за обедом я окончательно убедилась в том, что мне просто необходимо окончательно выяснить, каково отношение Алексея ко мне. К Лизе Перфильевой, а не к Андрею Зыкову, само собой. И уж если окажется, что он ни капли не любит меня… — Она опустила голову, потом снова вскинула ее. — Что ж, тогда я готова пойти замуж за князя.
— Да ты с ума сошла! — в ужасе воскликнул Николя.
— Почему же? Разве ты не понимаешь, что в этом случае мне будет все равно? Моя жизнь будет кончена. Так какая разница с кем провести ее остаток? Князь так князь… По крайней мере, моим детям достанется титул.
Он схватился за голову:
— Это же полный бред — то, что ты говоришь сейчас! Ты ведь никогда не гналась ни за богатством, ни за какими титулами!
— А я и сейчас не гонюсь за ними. Я же говорю о том случае, если моя жизнь все равно будет загублена.
— Да что значит — загублена? Тебе семнадцать лет! Ты еще двадцать раз влюбишься и захочешь выйти замуж по любви.
Лиза возмутилась:
— Как ты можешь говорить так?!
— Да ведь никто не ограничивается в жизни только одной любовью! Тем более если она несчастливая. Ты еще никого и не видела в Петербурге. Возможно, совсем рядом находится человек, который воспламенит твое сердце не хуже Кузминского. А ты уже продашь себя этому убогому князю… Ты же сама страдала сегодня, представляя себя его женой!
Помолчав, она согласилась, кусая губу:
— Это верно. Счастья мне с Петром Владимировичем не видать. Но я не верю и в то, что вообще смогу быть счастлива с кем-то, кроме Алексея.
Николя решительно сказал:
— Значит, так, отправляйся к нему сегодня же ночью. Другого выхода нет. А к Андрею Зыкову он, по твоим словам, очень расположен. Ему он должен раскрыть душу. Только не спрашивай его о Зинаиде Мичуриной, не раздражай его.
— А ты полагаешь, упоминание о ней может вызвать у Алексея только раздражение? — Радостно изумилась Лиза.
— Несомненно. Такие постыдные связи вспоминать не хочется. Мужчина может поддаться слабости, но не кичиться ею.
Сестра посмотрела на него с подозрением:
— Николя, а тебе откуда так хорошо известно о постыдных связях?
— Я только предполагаю, — заверил он.
— Смотри мне! — погрозила Лиза пальцем. — Не связывайся с дурными женщинами, еще подхватишь какую-нибудь болезнь. У тебя теперь есть Наташа, тебе о ней нужно думать.
Его губы так и расплылись в улыбке:
— У меня есть Наташа… Звучит, как сказка! Скажи мне, что это не сон.
— Это не сон, — пробормотала она уже озабоченно. — Что бы мне надеть сегодня? Пойдем проверим твой гардероб.
— Только не говори, что мне опять придется спать в твоей сорочке! — захныкал Николя. — Это так неудобно!
— Ничего, я же привыкла, — фыркнула Лиза. — Не велика жертва ради любимой сестры!
— Ну, ладно, ладно…
Прежде чем отправиться на поиски Кузминского, Лиза должна была выдержать ужин с тетушкой. Хотя обед у Донских был столь обильным, что вполне можно было обойтись и без вечернего чая. Но Аглая Васильевна отличалась особой строгостью и щепетильностью в соблюдении распорядка дня. А поскольку супруг ее пренебрегал им, она вовсю взялась за племянников. Они должны были присутствовать за столом во время всех трапез.
Едва пригубив чай, Лиза нетерпеливо посмотрела на часы. Но сделала это так неосторожно, что тетушка перехватила ее взгляд.
— Ты куда-то торопишься, Лизонька? — спросила она с искренним недоумением.
— Я хотела лечь пораньше, — привычно отговорилась Лиза.
— Да ты здорова ли? Девушки твоего возраста обычно не утомляются от приятного общения с молодыми людьми.
«Так то — приятного», — мрачно подумала про себя Лиза.
Вслух она только посетовала на непривычность петербургского климата и пасмурную погоду.
— Верно, — согласилась Аглая Васильевна. — Солнце уже с неделю не показывалось. Боюсь, как бы у меня мигрень не разыгралась.
Отдавая себе отчет в неблагородстве этих мыслей, Лиза подумала: «Ой, хоть бы разыгралась! Тогда она будет лежать у себя в спальне, и не потащит нас ни к каким Донским. А я смогу улизнуть из дому днем!»
