Карима сидела рядом с Владигором, готовая подлить меду или браги ему в чашу. Князь видел, что женщина красива, даже очень красива, но образ Кудруны, являвшийся тотчас, едва он смотрел на Кариму, сразу же затмевал красоту лесной княгини. Видел он еще, что она смотрит на него с лаской, почти с любовью, и порой как бы невзначай поглаживает его могучую, обнаженную до локтя руку.
— Твоим людям нравится здесь, — сказала она. — Разве они не захотели бы остаться с этими красавицами навсегда? Все они одиноки и жаждут любви.
— Как? — притворно удивился Владигор. — Разве у вас нет мужей? А кто же тогда целился в нас из луков?
Карима насмешливо улыбнулась:
— У нас нет мужей, а целились в вас вот эти женщины, только прежде они были облачены в доспехи, теперь же на них обычная одежда.
Владигору все стало ясно: эти полудикие и отчего-то одинокие женщины заманили их сюда, чтобы сделать своими мужьями.
— Карима, — недоверчиво начал Владигор, — ты хочешь убедить меня в том, что и олень, и лось, и даже медведь убиты твоими подданными, или подругами, не знаю, как правильнее их называть…
— Ну да! Что тут странного? Ведь они живут в лесу, вот и приходится жить охотой. Правда, и овощи мы выращиваем тоже, а за хлебом иногда выбираемся в деревни, что находятся у леса. Но главное для нас, конечно, охота! Все мы превосходно стреляем из луков, я — лучше всех! — с гордостью сообщила женщина.
— И неужто у вас не было мужей?
— Нет, были, — нахмурилась княгиня леса, — но прошло уж больше месяца с тех пор, как их не стало. Все они… поубивали друг друга.
— С какой же стати? — насторожился Владигор.
Карима вздохнула:
— Однажды на лесной дороге наши мужья разбили один отряд, так, наживы ради, и привели с собою старика, который показал им какую-то раскрашенную дощечку, после чего все мужчины словно потеряли разум. Схватив мечи, они с криками «Кудруна! Кудруна!» стали драться друг с другом и сражались до тех пор, покуда не пали мертвыми один за другим. Мой муж, князь Велигор, тоже обезумел и тоже дрался за эту неведомую Кудруну… Я же ушла рыдать, потому что муж для меня был теперь потерян…
— Его убили?
— Нет, среди убитых его тела я не нашла, но где он сейчас, не знаю. — И тут Карима, сжав пальцы в кулаки, со сверкающими глазами вскочила на ноги и закричала: — Я бы растерзала эту негодную Кудруну! Я бы ногтями разорвала ее грудь, вырвала бы ее сердце и бросила бы его собакам! Как мы любили своих мужей! Как я любила Велигора! Теперь же по вине Кудруны мы всего лишились! О, горе нам, горе!
Обессиленная криком, она опустилась рядом с Владигором. Он спросил:
— Что же мог показать мужчинам тот старик? Что заставило их драться?
Карима раздраженно пожала плечами:
— Откуда я знаю! Теперь мне все равно…
Тут она три раза хлопнула в ладоши, и женщины, что возлежали рядом с дружинниками, повернули к повелительнице головы. Карима дважды щелкнула перстами — сразу десять лесных охотниц поднялись и заняли пространство между столами, составив круг, а у сидящих женщин откуда ни возьмись в руках появились бубны с бронзовыми бляшками на ободах. Словно кто-то дал команду, раздался одновременно грохот полутора десятков бубнов. Ладони и пальцы охотниц ударяли в натянутую кожу, и танцовщицы стали двигаться по кругу, в такт движению и музыке восклицая гортанно: «Э-хох! Э-хох!» Они резко двигали руками, и обнаженные ноги тоже ступали резко, будто женщины пытались раздавить на полу что-то лишь им одним видимое.
Гром бубнов, крик, топот ног становились все громче, все быстрее двигались по кругу танцовщицы, взметывая вверх руки, отбрасывая назад головы так, что их длинные волосы бились о спины. Тела женщин, гибкие, как у ящериц, извивались, бедра двигались вправо-влево, руки мелькали в воздухе подобно веткам дерева, которые треплет ветер. Дружинникам, никогда не видевшим такой дикой пляски, казалось, что сам Стрибог ворвался в дом и закружил в бешеном, неудержимом вихре этих женщин. Они поднимали колени так высоко, что на мгновение обнажались ягодицы и самые запретные для глаза места. И вот уже вскочил со шкуры один воин, ворвался в этот хоровод и понесся вровень с одной из женщин, обнимая ее за талию, за ним последовали другой, третий, четвертый, пятый, покуда едва ли не половина дружинников Владигора не оказалась в круге, созданном опьяненными танцем женщинами, и все они также кричали: «Э-хох! Э-хох», и лица их выражали восторг, хотя в Ладоре они имели и жен, и возлюбленных, куда более пригожих, чем эти грубые охотницы.
