Владигор был ошеломлен. Да, если Кудруна и впрямь была такой, как изобразил ее неизвестный мастер, то краше женщины, чем она, князь в жизни не встречал. Душа молодого мужчины, неотрывно глядевшего на портрет, была притянута к образу никогда не виданной им девушки, и чары, подобные невидимым нитям, уже стали опутывать сознание Владигора. На миг ему почудилось, что без Кудруны он больше жить не сможет…
Но вдруг Владигор увидел, как глаза девушки, глядевшие на него прежде добро и открыто, прищурились, выражая сладострастие, и на губах, чуть обнаживших мелкие зубы, заиграла плотская страсть. Но и этого мало — нежная, как у младенца, кожа вдруг покрылась рябью, и из пор выступили капли крови. Вначале чуть заметные, они становились все крупнее и вот уже не могли удерживаться на поверхности доски и побежали вниз, оставляя багровые дорожки.
— Что это?!! — в ужасе прошептал Владигор, до того неожиданным было превращение красавицы в отвратительное существо. — Откуда эта кровь?!
Он даже провел рукой по поверхности доски, взглянул на ладонь — и точно: кровь, человеческая кровь, которую Владигору приходилось видеть на своих руках десятки раз, а не краска обагряла его ладонь.
— Кровь!! — вскричал он и отбросил от себя портрет.
Крас, изображая на лице сильный испуг, бросился к портрету, поднял его, сам провел по лицу Кудруны рукой, вернулся к Владигору.
— Какая кровь, князь? Где она? — вопрошал колдун, показывая Владигору картину. — Тебе показалось!
Князь взглянул на Кудруну снова — все то же прекрасное лицо, открытое и ясное, в котором светилось отражение мудрости и любви к людям, взирало на него.
«Да что же это я? — с досадой подумал Владигор, проведя рукой по лбу. — Не отнял ли Сварог у меня разум? Неужели брежу я, принимая красавицу за блудницу, нечестивую и грязную?» Но, опустив взгляд и нечаянно взглянув на свои пальцы, он увидел, что они запачканы кровью, уже начавшей подсыхать. «Неужели кто-то советует мне остерегаться этого рыжебородого посланника Кудруны?» — пронеслось в уме Владигора. Резко отвернувшись от Краса, Владигор сказал:
— Бореец, удались! Немедленно удались! Мне не нужна Кудруна!
Он не видел, как исказились черты лица колдуна. Злоба, уже не прикрытая желанием льстить, выразилась в том, что кожа Краса из коричневатой превратилась в зеленую, глаза вылезли из орбит и заняли пол-лица, зубы удлинились и вылезли изо рта, истекающего слюной. Если бы Владигор внезапно обернулся, то непременно возникло бы у него желание пронзить мечом это безобразное, гадкое существо. Впрочем, колдун быстро овладел собой, глаза и зубы его приняли прежние размеры, и лишь угодливость да еще печаль по поводу судьбы Кудруны изображались теперь на горбоносом лице рыжебородого.
— Ты все еще здесь? — через плечо спросил у него Владигор.
Колдун заскрежетал зубами, что было принято князем за скрип половиц.
— Я удаляюсь, всемилостивейший князь, — проблеял Крас, — но если ты надумаешь ответить на призыв Кудруны, то ищи меня в квартале, где живут иноземные купцы.
И, пятясь, колдун дошел до двери и скрылся за ней. Владигор остался наедине со своими думами. Он воскрешал в памяти образ Кудруны, столь поразивший его вначале, и это было приятно, но сразу же вспоминалось и существо с гадким лицом блудницы, испещренным оспой. «Как могло случиться это превращение и откуда взялась кровь? Выходит, изображение делалось не без помощи злого колдовства! Но какая же на самом деле эта Кудруна, и любит ли она меня так страстно, как об этом говорил посланник? Ах, если бы неподалеку был Белун! Он бы научил меня, как быть и что делать! Теперь же я в полном замешательстве и не способен своими силами выбраться из плена, в который заманило меня это дивное, божественное лицо! А может быть, мне просто показалось, и не менялось выражение лица Кудруны, и не выступала кровь? Ведь не увидел же я ничего такого, когда рыжебородый вторично подал мне доску».
Так рассуждал Владигор, и больше не думалось ему сегодня ни об устройстве Синегорья, ни о перестройке крепостных стен, ни о стрельбе из самострела. Размышления о Кудруне изгнали из его сознания все, что не было связано с ней.
