Владигор, оставаясь во время рассказа Велигора в тени, хмуро отвечал:
— Возвернулся, да не таким, каким уезжал из Ладора. Взгляни на меня — Владигора ты видишь, изгнанного из столицы своим народом. Так что, Велигор, мы с тобой одинаково несчастны: ты корабля с товарами лишился, я же — княжеского достоинства и подданных своих. С супругою своей, Кудруной, которой ты так учтиво поклонился, будем покамест жить в горах, перезимуем здесь. Если хочешь, с нами поживи, а то не сегодня завтра снег пойдет. Замерзнешь ты в горах в рваном своем плаще.
Тут приметил Владигор, что пришелец правую руку свою с тщанием немалым закрывает полою плаща. Без обиняков спросил:
— А с рукой-то у тебя случилось что?
И так ответил ему пришелец, ничуть не смутившись:
— Во время кораблекрушения руку я сильно повредил. Берегу ее теперь от холода.
— Дай взгляну на рану, — ласково Кудруна предложила. — Есть снадобье целительное у меня. Из Ладора его везла, поможет.
— Не трудись, княгиня, — пробормотал Велигор, покраснев от смущения. Растрогали его чуть ли не до слез ласковые слова Кудруны. — Заживет само собой.
Владигор же, на вертеле поворачивая истекающий жиром большой кусок козьей туши, сказал шутливо:
— А если и не заживет и придется руку твою больную от тебя отделить, не обижайся на богов, руки тебя лишивших. Был я в Пустене на состязании стрелков, где сыскал себе наградой дочь Грунлафа, Кудруну, так видел на ристалище одного стрелка, который тоже вроде безруким был. Так сей удалец, левой рукою лук держа, ловко стрелы пальцами той же руки выхватывал, накладывал на тетиву, которую, чем думаешь, натягивал?
— Чем же? — пожал плечами Велигор. — Неужто ногою?
— Ногою! — усмехнулся Владигор. — Нет, ногою неловко было бы. Зубами!
— Вот это новость! — Искренним выглядело удивление пришельца. — Что же, и удавалось попадать?
— Еще как удавалось! — гордясь чужою ловкостью, будто своей, радостно ответил Владигор. — Вторым по меткости оказался, вторым после меня! Я и сам когда-нибудь попробовать хочу так пострелять!
— Постреляешь, еще успеешь… — как-то неопределенно сказал Велигор, и Кудруна женским чутьем уловила кривинку в словах пришельца.
За стол уселись наконец, козье мясо, вареные корни лесных растений, ягоды мучнистые, хлеб заменившие, орехи, молоко, надоенное Кудруной у приведенной Владигором козы, недавно, похоже, разродившейся козленком, ели хозяева, ел и гость. Рассказам о путешествиях его по делам торговым не было конца. И мимолетно, но с желанием понять, что это за человек сидит, смотрела на него Кудруна. Иной раз на себе ощущала его взгляды, тяжелые, точно кто ладонь прикладывал к ее лицу. И чудилось ей, что видела она когда-то этого человека. Нет, не лицо припоминалось ей, а то, как он держался, как поворачивал голову. Даже волосы пришельца казались Кудруне знакомыми…
Вдруг все в голове ее встало на свои места. Мысленно личину узрела она, закрывающую лицо их гостя, лук в руке его здоровой увидела, пальцы, ловко выхватывающие из колчана стрелу за стрелой, и все ясно Кудруне стало. Улучив мгновение, на зубы мужчины она взглянула — крепкие, большие, белые. И испугалась Кудруна своего прозрения, прихода этого мужчины в их жилище испугалась.
Спать уложили Велигора на лавке, на которой он сидел во время трапезы. Дали шкуру козью, чтобы укрылся. Владигор очень рад был появлению в пещере гостя. Сильно соскучился он по общению мужскому, по прямому разговору, по рассказам о делах мужских. К тому же гость очень приятным показался Владигору. Было что-то в нем привлекательное, зазывное, каким-то близким казался Велигор хозяину, хоть и был купцом. Правда, купцу не меньше, чем витязю, нужно бояться нападений, поэтому, знал Велигор, каждый торговый человек не хуже витязя владеет копьем, мечом, стреляет из лука. Витязю всего дороже жизнь, купцу же, кроме жизни, нужно заботиться о сохранности товара — основы благополучия всей семьи его.
Когда улеглись Владигор с Кудруной, услышали, как Велигор сказал:
— Пойду пройдусь немного, Сварогу хочу вознести молитву за то, что на столь добрых людей навел.