«Обязательно скажи дорогому дядюшке Арчибальду, >— продолжала дразнить ее Джейн после длинного и нудного описания платьев половины женщин, присутствовавших на воображаемом венецианском завтраке, — что новый ужасный роман уже на пути к Хетчердсу и должен быть доставлен к тому времени, как ты получишь это письмо!»
Генриетта перелистала книжечку Джейн. «Роман, ужасный» — «опытный и крайне хитрый шпион».
На Хетчердса ничего не было, но поскольку книжный магазин Хетчердса находился на Пиккадилли, Генриетта не сомневалась: Джейн пытается сказать, что этот опытный шпион уже в настоящее время совсем недалеко от Лондона.
«Уверяю тебя, моя дражайшая Генриетта, что это самый ужасный из всех романов; я никогда не читала ничего ужаснее. Он очень, очень ужасный».
Генриетте не требовалась шифровальная книжка, чтобы понять важность этих строк.
Присутствие в Лондоне французских шпионов не являлось чем-то шокирующим — город был наводнен ими. Только на позапрошлой неделе газеты громко оповестили о поимке группы французских шпионов, маскировавшихся под торговцев галстуками.
Во время одной из своих последних акций под именем Пурпурная Горечавка Ричард уничтожил значительную часть личной шпионской сети Делароша — пеструю группу, состоявшую из судомоек, боксеров-профессионалов, куртизанок и даже кого-то из младших членов королевской семьи. (У королевы Шарлотты и короля Георга было столько детей, что почти не представлялось возможным проследить, кто есть кто.) Были шпионы, работавшие на Делароша, шпионы, отчитывавшиеся перед Фуше, шпионы, действовавшие от имени изгнанных Бурбонов, и шпионы, которые шпионили ради шпионажа и предлагали свою информацию любому, кто больше заплатит.
Этот же шпион, безусловно, представлял собой нечто особенное.
Пока Генриетта сидела со скомканным письмом на коленях, ей в голову пришла одна мысль, от которой на губах девушки заиграла легкая улыбка, а в светло-карих глазах зажглись озорные искорки. А что, если… Нет, покачала головой Генриетта, ей не следует.
Но что, если…
Мысль толкалась и тыкалась с настойчивостью голодного хорька. Генриетта мечтательно уставилась в пространство. И широко улыбнулась.
А что, если она сама изобличит этого самого ужасного шпиона?
Генриетта прилегла на подлокотник диванчика, положив подбородок на руку. Что плохого в лишней паре глаз и ушей преданного делу человека? Она же не станет делать глупости — например утаивать сведения от военного министерства и в одиночку выполнять это задание. Генриетта, большая поклонница чувствительных романов, всегда испытывала живейшее презрение к тем безмозглым героиням, которые отказывались идти к официальным властям, настаивали на сокрытии жизненно важной информации, пока злодей уже не шалея за ними по катакомбам до края утеса, о который разбивались бушующие волны.
Нет, Генриетта поступит в точности как просит Джейн и доставит расшифрованное письмо Уикхему из военного министерства через свою связную в галантерейном магазине на Бонд-стрит. Ведь задача заключается в том, чтобы как можно быстрее арестовать этого человека, кто бы он ни был, а Генриетта знала, что у военного министерства гораздо больше возможностей по сравнению с ней, хотя бы и сестрой шпиона.
И все равно: как было бы здорово, если б она нашла шпиона первой! Тогда некоторые — некоторые по фамилии Селвик, если быть точной, — сполна наслушаются «я же вам говорила».
Одно маленькое облачко бросало тень на сияющий пейзаж ее мечты. Генриетта ни малейшего представления не имела, как ловить шпионов. В отличие от ее невестки Амели Генриетта провела отроческие годы за игрой в куклы и чтением романов, а не за поиском кратчайшего пути до Кале, когда от Парижа за тобой гонится французская полиция, или постижением науки превращения в сварливую старую торговку луком.
Так это же мысль! Если кто и знает, как с максимальным артистизмом выследить самого беспощадного французского шпиона, это Амели. По возвращении из Франции Амели и Ричард, среди прочего, превратили сассекское поместье Ричарда в тайную академию для тайных агентов, со смехом называемую в семье Зеленым домом.
