— Это просто ветер, — сказала она.
— Какой ветер? Здесь, в помещении?
— Постарайся расслабиться. Помывшись как следует, мы будем отдыхать до вечера — полакомимся для начала каким-нибудь деликатесом, а вечером отправимся в город. Ты хоть понимаешь, Секенр, что, хотя ты живешь здесь уже много месяцев, совершенно не знаешь Города-в-Дельте?
— А? Нет.
— Значит, должен понять. Я чувствую себя здесь узницей, Секенр. Я просто не понимаю тебя. Если ты способен с помощью магического зеркала проникать в лагерь противника, ты вполне можешь в кои-то веки раз улизнуть из дворца в город. Не бойся использовать свою силу на шалости, если тебе предоставляется такая возможность.
— Что?
— Ты такой одинокий, такой серьезный юноша. Это неестественно…
— А?
— Ладно, давай с этого момента выражаться только односложно? Продолжай акать, чтокать, ахать, но поразмысли немного и над историей небезызвестного Вадлерика из Пертиноса…
— Откуда?
— Это очень далеко отсюда, Секенр. Но неважно. Важно лишь то, что его специализацией в магии был смех. Вальдерика так и прозвали Зубоскалом. И чародею вполне можно смеяться, быть веселым, а не мрачным, погрузившимся по уши в работу занудой. Могу поспорить, ты просто не знаешь, что такое шутка, Секенр.
— У меня было не слишком много возможностей для шуток, — ответил я.
— Ну, во всяком случае, хоть твой словарный запас несколько увеличился. А? Что? Ах, нет…
Но отдохнуть и расслабиться в тот день мне так и не удалось. Я лег на кровать в библиотеке, и мне приснился сон, что я сижу в бутылке с Харином-Иша, Душой Рыбы, который плавает в крови…
Я бежал от него, пытаясь выбраться на поверхность моря крови внутри бутылки, захлебываясь и отплевываясь, отчаянно бултыхаясь. На мне была тяжеленная чародейская мантия Луны, которая, пропитавшись кровью, тянула меня ко дну. А сбросить ее я не мог.
И тут поднялся Харин-Иша, ужас без кожи и глаз, но с челюстями, вытянувшимися наподобие крокодильих, он звал меня, повторяя мое истинное имя:
— Цапля. Иди сюда, Мальчик-Цапля. Это конец истории про Мальчика-Цаплю, делавшего вид, что он тот, кем не является.
Своими гигантскими челюстями он поймал меня за ноги. И все это время вокруг меня возвышались громадные фигуры Ваштэма и Таннивара, и гора плоти, Лекканут-На, искаженные стеклом бутылки. Я звал их, но, если они и слышали меня, для них это был просто писк Секенра-кузнечика из бутылки, стоявшей перед ними на столе — любопытная диковинка, ничего большего. Они говорили между собой, и их голоса звучали подобно отдаленному грому.
Я проснулся, дрожа, весь в поту. Телом завладела Лекканут-На. Она заставила, меня встать с постели, снять с себя всю одежду, быстренько принять ванну и обтереться губкой.
— Мы не можем позволить себе, чтобы от тебя несло, как из конюшни, по крайней мере сегодня вечером.
— Ох.
— Столь же выразителен и многословен, как прежде; да-да, я понимаю. Что ж, одевайся, но не как чародей, а как Секенр, чтобы поменьше бросаться в глаза. В этом и твоя сила, и гарантия твоей безопасности. Мне кажется ты и сам это прекрасно знаешь. Тебя попросту недооценивают. Этого бы не произошло, будь ты лет на пять постарше и сложен, как герой из легенды. Так что не переживай по поводу своей внешности.
— Да как я могу? У меня другой-то никогда и не было, — вяло улыбнулся я.
— Секенр, если бы я не знала тебя, как свои пять пальцев, я бы решила, что ты пытаешься шутить.
— А.
— Ладно, не обращай внимания. Одевайся.
Особого выбора у меня не было. Жакет и штаны, которые Тика купила мне в Тадистафоне. Одна из полотняных рубашек моего предшественника, которую я мог заправить в штаны. Никаких туфель. Никаких драгоценностей. Я собрал волосы в хвост и завязал их шнурком.
— И что теперь? — спросил я.
— Мы идем в Город, Секенр. Этой ночью там состоится грандиозный праздник: будут гуляния по случаю начала сезона дождей, а в этом году — еще и спасения города от заргати. Тебе придется хорошенько повеселиться, независимо от того, хочется тебе этого или нет.
Я пожал плечами. Ее не переспоришь.
— А теперь посмотри на себя в зеркало, — потребовала она. — Что ты видишь?
