После первых полетов спутников был выпущен антирелигиозный плакат, изображавший космонавта в небе, констатировавшего: «Бога нет». Наука и техники убедительно опровергли предрассудки, веру в религиозные чудеса! Поощряется в связи с этим вера в «подлинные» научные чудеса, в магию науки и техники.
Вера в «научное чудо», в волшебные способности «партии и правительства», поощряются, как средства, подменяющие веру в Бога. Атмосфера магии и колдовства объясняет поразительную восприимчивость советских людей к наукоподобным чудесам.
В конце 60-х годов приобрела популярность попытка объяснить происхождение христианства на строго научной основе. Филолог В. Зайцев опубликовал в журнале «Байкал» статью «Боги приходят из космоса». По его расчетам, около двух тысяч лет назад к западу или северо-западу от Египта приземлился космический корабль, с которого на землю сошел Иисус Христос. Все аргументы В. Зайцев черпал из «Библии»: Вифлеемская звезда — космический корабль, идущий на посадку; слова Христа: «Я сошел с неба», «царство мое не от мира сего», «царство мое на небесах» — объяснялись буквально: на небе, значит, в космосе.
Официальные идеологи сочли гипотезу Зайцева настолько опасной, что поручили ее опровержение сначала специалисту-астрофизику, который доказывал, что нет оснований предполагать будто Землю посетил космический корабль, а затем специалисту-пропагандисту, который обозвал В. Зайцева «объективным союзником богословов».
Необычайную популярность приобрела в СССР парапсихология. Советский писатель рассказывает о сеансе парапсихологии, организованном в театре: «И он вспомнил, где видел такие лица, — в церкви. И он понял, что эти люди собрались тут не познавать, а веровать». Жажда веры находит свое выражение в вере в «научное чудо»: наука становится легитимацией веры. Посещение церкви может иметь неприятные последствия, посещение «научных» сеансов, где показываются чудеса, поощряется, как свидетельство прогрессивного мировоззрения. Легенды о чудесных способностях грузинской целительницы Джуны приобрели характер научных законов, когда стало известно, что Джуна лечила руководителей партии и правительства — жрецов Единственной и Самой Передовой Науки. И даже — Самого — Верховного Жреца.
В журнале Союза белорусских писателей публикуется стихотворение, в котором поэт утверждает право советского человека звонить Ленину:
«Имеем право мы: Буди!
Имеем право мы: Звони!…
Не стерпишь ты, я не смолчу.
Мы все позвоним Ильичу!»
Телефонный звонок в мавзолей Ленину с точки зрения советского поэта совершенно реален, в нем нет ничего мистического, ибо со всех стен глядят на советских граждан слова партийной заповеди № 1: Ленин жил, Ленин жив, Ленин будет жить; Ленин — вечно живой. Телефонный звонок Ленину — одновременно обращение к мифу за помощью[8] и твердая уверенность в возможности чуда. В замечательном рассказе Верую Василий Шукшин представляет трагическое состояние советского человека, у которого ампутирована душа, который физически страдает от метафизической пустоты. Пьяный герой рассказа вместе с пьяным священником кричат, убеждая себя: «Верую! В авиацию, в механизацию сельского хозяйства, в научную революцию! В космос и невесомость! Ибо это объективно!.. Верую!…»
Мистицизм, непоколебимая вера в чудеса, в Чудо, неотделимы от «единственно верной» идеологии. Невозможность достижения обещанного рая, невозможность — повседневная — выполнения плана, невозможность удовлетворения бытовых нужд населения неизбежно ведет к мистическим объяснениям неудач и мистическим обещаниям Чуда. Неудачи на пути к неизбежной цели — результат препятствий, которые можно преодолеть «волевым усилием». Вожди, которых, как правило, и справедливо, обвиняют в цинизме, одновременно искренне верят в возможность чуда, устранения всех препятствий и сокращения дороги. Ален Безансон говорил, что они верят, что знают. Можно добавить: они твердо верят, что знают о неизбежности явления чуда.
В научно-фантастическом рассказе под выразительным заглавием Волевое усилие изложена — в сатирическом тоне — суть советской «научной мистики» или «мистической науки»: пришелец из будущего, явившись в сегодняшнее советское конструкторское бюро, обнаруживает, что порядки, вернее, беспорядки в бюро таковы, что нужные ему детали в срок, по плану, сделаны быть не могут. Поскольку детали ему совершенно необходимы, он прибегает к «волевому усилию», к способу, освоенному в будущем — и чудесным образом выполняет план, обеспечивая всех сотрудников бюро квартальной премией.24 В рассказе осуществляется мечта каждого советского человека: мечта о чуде, которое помогло выполнить план.
