Мартин покачал головой.
— Нет, — сказал он. — Меня этому никто не учил.
Долговязый сурово взглянул на Торбена:
— Что за безобразие, черт возьми! Ты пообещал мне квалифицированного механика, а привез какого-то неумеху! Ну ладно, наплевать! Выпьем по кружке пива, что ли? А ты, Мартин, хочешь содовой?
— Ага, спасибо, — сказал Мартин.
— Ты на него внимания не обращай, — сказал Мартину Торбен. — Это же знаешь кто? Всего-навсего наш городской сумасшедший. Вообще-то его Куртом зовут, и иной раз он молодцом бывает. Грета его каждое утро сырым мясом кормит, а не то он почтальона за нос укусит.
Мартин против воли засмеялся. Вот, учиться нужно у этих парней — до чего же здорово, когда с тобой так весело и приветливо разговаривают. И речи Курта ему понравились, и сам Курт. От прежнего страха не осталось и следа, теперь он знал, что подружится с этим парнем.
Втроем они прошли на кухню. Кухонный стол был уставлен грязной посудой.
— Нынче моя очередь мыть посуду, — сказал Курт, а сам тут же извлек откуда-то две бутылки пива и бутылку фруктового сока. Он откупорил все три пряжкой от пояса, поставил их на стол и грустно оглядел горы грязных тарелок. — По правде сказать, вчера я тоже дежурил по посуде, — задумчиво проговорил он. Курт тяжело опустился на стул. — Такие вот дела, — сказал он, — рабочий класс всегда вынужден отдуваться за богатеев.
— Гм, не похоже, чтобы ты переутомился от мытья посуды, — сказал Торбен.
— Ага, и ты, Брут Нильсен, туда же. Не ожидал от тебя, не ожидал…
Курт глядел на Торбена круглыми детскими глазами.
— Если подсобишь мне немножко, как только мы выпьем пиво, я тебе в награду разрешу все тарелки перетереть!
— Эээ… я… это самое, мне вообще-то надо…
Курт сердито перебил его:
— Ты что, неужто ты бросишь здесь, в чужом доме, этого несчастного, безвинного младенца, даже не уверившись, что его здесь не погубят? Будто бы ты не догадываешься, что, как только за тобой захлопнется дверь, я начну избивать этого паренька, пока он сам не вымоет всю гору посуды?
Мартин уже изнемогал от смеха.
— А что, я вымою! — сказал он.
— Нет уж, не дам я тебе посуду! — крикнул Курт. — Знаю: ты перебьешь все тарелки, чтобы только в другой раз их не мыть! А Торбену, этому жирному лентяю, было бы только на пользу немножко поразмяться. — Тут Курт вдруг повернулся к Мартину: — Знаешь что, если тебе не лень, ты лучше сбегай в булочную и купи батон ржаного хлеба. Торбен-то небось, после того как посуду перемоет, будет голоден как волк!
— Э, нет, ты говорил, что я ее вытирать буду. Мыть ее мне неохота!
— Подлец! Эксплуататор! — прогремел Курт и сунул Мартину десять крон.
Мартин схватил монету и стрелой выскочил за дверь.
Курт удивленно поглядел ему вслед.
— А знает ли он вообще, где у нас тут булочная? Боюсь, эту монету я уже никогда больше не увижу…
Курт с Торбеном уставились друг на друга.
— Ничего, подождем минут десять, а то и пятнадцать, — сказал Торбен. — Бежать за ним нет никакого смысла, да и сдается мне, он знает, где пекарня. Дорогу сюда он, во всяком случае, знал…
Курт налил в мойку воды — пора было приниматься за посуду.
— Мальчик-то не из болтунов, — сказал он.
— А когда ему болтать-то было? Ты громыхаешь без остановки. Бедному ребенку и слова вставить не удается.
Курт пожал плечами:
— Может, ты и прав. Поживем — увидим.
Молча перемыли они посуду. Курт то и дело поглядывал в окно.
Потом вдруг крикнул:
— Смотри, вот он! Ну и ну!
— Ты держись как ни в чем не бывало, — сказал Торбен.
Курт кивнул:
— Да, конечно, ты что, за дурака меня принимаешь?
— Отношения как-нибудь в другой раз выясним…
— Привет, Мартин! Молодец! Теперь и поесть можно.
Мартин положил хлеб на стол.
— Вы мне не сказали, какой хлеб купить — белый или черный. Вот я и купил ржаной!
Курт усмехнулся:
— Ржаной хлеб люблю больше всего на свете, по крайней мере с сегодняшнего дня!
Курт принялся вытирать столешницу, а Торбен тем временем убрал всю посуду, потом достал откуда-то сало и маргарин, а потом миску с домашним печеночным паштетом и нарезал колбасы.
Был еще сыр, но такой вонючий, что Курт даже присвистнул.
— Нет, Мартину мы такого не дадим, — сказал он.
