Пилот подался к нему, пистолетом выставил перед собой указательный палец:
– Придут другие с небес, заберут сокровища! С небес, Алекс! Разве это не про нас?
– Возможно, другие давным-давно уже пришли и забрали, – возразил ареолог. – Задолго до нас. Возможно, кто-то и поплатился. Марсиане, пережившие катастрофу внутри Сфинкса, или их потомки могли добраться до Земли. А потом наведаться на родину. До Земли они несомненно добрались – об этом не только плитки с сиррушем говорят. У местного Нострадамуса есть прямо-таки библейские высказывания. Уловил?
– Я не знаток Библии, – признался Торнссон.
Алекс Батлер озабоченно взглянул на Флоренс – она по-прежнему сидела, привалившись к стене, и глаза ее были закрыты.
– Фло, как ты себя чувствуешь?
– Нормально. – Флоренс повела рукой. – Как будто без лифта поднялась на тридцатый этаж. Сейчас отдышусь…
– И какие же это высказывания? – спросил Торнссон.
Ареолог перевел взгляд на пилота:
– Про отцов, которые ели кислый виноград, а у детей на зубах оскомина. И еще: «День гнева превратит мир в пепел»…
– Не помню, чтобы Фло говорила про виноград.
– Она сказала «плоды», а в Библии – «виноград». Суть не меняется. Они переселились на Землю, Свен, сомнений быть не может. Гор-Пта… Пта, так же как и Гор, – один из богов Древнего Египта. Бог-творец. Между прочим, единственный из египетских богов, кого изображали в виде мужчины в плотной облегающей одежде, с посохом в руке. Бог-путник, странник. Пришелец! В марсианском комбинезоне, с лазерным посохом… Город Гор-Пта… Гор – владыка небес, Пта – демиург, создатель. Да тут столько всяких параллелей и аналогий напрашивается! – Алекс Батлер возбужденно заерзал на полу. – Здесь был город Гор-Пта, это были их боги, боги марсиан. Именно марсианское потом стало древнеегипетским… Я не знаю, каким образом уцелела исповедь этого Нострадамуса, и как оказалась в наших головах… Вообще, тут много чего не ясно, но ясно одно: этот Лик – не просто мертвая маска, что-то здесь до сих пор функционирует. Никакой мистики, никаких мифических «стражей пирамид» – просто аппаратура, которая нам и не снилась. Супераппаратура! И она как-то на нас воздействует…
– Убираться нужно отсюда, – подал голос Торнссон. – А то превратимся в каких-нибудь зомби.
– Да уже превратились бы, – ответил Батлер и встал. – Ну что, давайте искать выход, пока нас не сочли без вести пропавшими.
– Может, уже и сочли, – буркнул пилот и тоже поднялся на ноги.
– Господи, подскажи нам верный путь! – вырвалось у Флоренс.
Торнссон подал ей руку и повернулся к ареологу:
– Никакой мистики, говоришь? А как же этот служитель Лучезарного? Он же каким-то образом видел будущее – я не думаю, что он все это просто выдумал со скуки.
– Ясновидение – это не мистика, – сказал Батлер. – Явление хоть пока и не объясненное, но, в принципе, объяснимое, гипотез разных хватает. Если рассматривать наш мир как единый информационный океан, где сосуществуют прошлое, настоящее и будущее, то ясновидящие – это люди, которые умеют ловить рыбу в этом океане… или даже не так: не умеют, а обладают даром ловить рыбу, то бишь информацию. Как та слепая провидица с Балкан. Судя по исповеди, у марсиан этот дар был такой же редкостью, как и у нас…
– Ты, случаем, не был школьным учителем? – поинтересовался Торнссон. – На все-то у тебя есть ответы.
– Если бы на все… – вздохнул ареолог.
– Знал бы ты ответ на вопрос «где выход отсюда?» – тебе бы цены не было, – сказала Флоренс.
Выглядела она уже вполне нормально, только на лбу под челкой вновь выступили капельки пота.
– Сейчас поищем, Фло, – бодро отозвался ареолог, но чувствовалось по его голосу, что бодрость эта наигранная. – И вот что, коллеги… – Он посмотрел на пилота, а потом остановил взгляд на Флоренс. – Что нас ждет впереди – неизвестно, случиться может всякое. Возможно, мы самим своим присутствием как-то влияем на здешнюю технику. Не исключено, что мы можем потерять друг друга… каждый из нас может оказаться в одиночестве… Не впадать в панику, не отчаиваться – и надеяться… До последнего.
– Да ладно тебе, Алекс. – Торнссон положил руку на плечо притихшей Флоренс. – Психологическую подготовку одинаковую проходили, «караул» кричать не будем. Да, Флосси?
