Толкование любых событий с таких позиций делало совершенно объяснимым все происходящее – но ничего конкретно не объясняло…
Занимая себя подобного рода размышлениями, Келли добрел наконец до автомобиля. Мобилизовав остаток сил, он уложил потерпевшую на заднее сиденье и, раздвинув борта плаща, взял ее руку и попытался отыскать пульс. Кожа на костяшках пальцев женщины была сбита, что наводило на мысль о самообороне, а пульс хоть и едва прощупывался, но был ровным и не затухающим. Келли плохо разбирался в таких вещах, но все-таки счел это хорошим симптомом: пострадавшая, кажется, не собиралась умирать. Ее бледное лицо было спокойным, только глаза под веками, покрытыми легкими разводами морщинок, продолжали подергиваться – как бывает, когда человеку что-то снится.
«Возможно, – подумал Келли, – она угодила под разряд шаровой молнии… Если та вспышка действительно была шаровой молнией… Попробовать привести ее в чувство? Потормошить?..»
Впрочем, он тут же решил, что пусть лучше этим занимаются врачи, а то еще сделает что-нибудь не так – и остановил взгляд на аккуратных, красивых, мягко очерченных, без единого следа помады губах незнакомки. На ум сразу же пришло банальное сравнение с лепестками розы, а взгляд невольно переместился на подбородок… потом на горло… плечи… Не удержавшись, Келли еще дальше отодвинул край плаща, открывая грудь… Сглотнул и почувствовал, что ему становится жарко – даже в мокрой рубашке. Убеждая себя в том, что он просто хочет проверить, не замерзла ли пострадавшая, Келли осторожно положил ладонь на ее грудь и ощутил теплое, гладкое и упругое… Тронул пальцем податливый сосок… И скользким червем проползла мыслишка, даже не червем проползла, а просеменила мокрицей, что живут под камнями и старыми досками…
«А что? Никто не узнает… Я ее нашел… И это будет как бы вознаграждением…»
Дэн Келли, словно ужаленный, отдернул руку от притягательной женской груди, запахнул плащ и спиной вперед выбрался из машины. Некоторое время он ожесточенно оттирал туфли о траву, потом, открыв переднюю дверцу, достал из «бардачка» сигареты и зажигалку. Сделал несколько торопливых затяжек, стоя под непрекращавшимся, но заметно помельчавшим дождем. Сел за руль, стрельнув глазами на заднее сиденье, и, запустив мотор, начал разворачивать «воксхолл» в сторону недалекого Солсбери. На величественный древний кромлех он напоследок так и не взглянул…
Дверь приемного покоя открылась, и в коридор вышла медсестра – та самая пожилая костлявая особа в больших очках, которая минут двадцать назад впустила Дэна Келли в больничный корпус. Келли поднялся со стула.
– Все в порядке, – сказала медсестра, остановившись в отдалении и исподлобья глядя на него поверх очков. – Ее уже осмотрели и перевезли в процедурную.
– Что с ней?
Медсестра пожала плечами:
– Обследование покажет. Возможно, сотрясение мозга. Ну, и ребра сломаны – это уж точно. Кроме гематом.
– Понятно, – сказал Келли. Он чувствовал себя не очень уютно под ее пронзительным и, кажется, неприязненным взглядом. – Тогда я в полицейский участок, расскажу… Как туда добраться?
– Не беспокойтесь, – проскрипела медсестра; халат ее был похож на саван. – Полиция уже здесь.
Она повела головой в сторону окна и поджала бескровные губы египетской мумии. Келли сделал несколько шагов к готическому застекленному проему в толстой стене, увидел вдали двух полисменов в плащах, неторопливо входивших в ворота больницы, и почувствовал себя еще более неуютно. Эта старая грымза, похоже, не очень-то поверила его сбивчивому рассказу; а поверят ли бобби*, которых, конечно же, она и вызвала? А если задержат до выяснения? Не очень-то большая радость бог весть сколько торчать за решеткой… * Прозвище английских полицейских. (Прим. авт.)
Достав из заднего кармана брюк бумажник, он подошел к продолжавшей молча наблюдать за ним служительнице медицины. Извлек визитную карточку и протянул ей:
– Там указаны мое имя и адрес. Случится быть в Уолсолле – заходите в мой магазин, у нас неплохой выбор дамских аксессуаров. – Келли даже улыбнулся, хотя настроение у него было не самым радужным. – И еще… Нельзя ли забрать мой плащ?
