– Сеньор!.. Просыпайтесь, сеньор!..
Зыбучие пески сна отпускали добычу неохотно, но Алекс наконец смог открыть глаза.
– Я уже… – пробормотал он, и его перестали трясти за плечо.
Голова была тяжелой и мутной, а когда он сел, откинув змеиный плащ, оказалось, что кроме челюсти, у него болят спина, шея, руки и ноги – это откликался непривычный тяжелый дневной переход. Рядом ровно дышал Доусон.
Армандо уже выбрался из палатки, и Алекс, натянув берцы, чуть ли не в полудремоте последовал за ним. Но тут же, спохватившись, вернулся и нашарил ружье и фонарь.
В сельве господствовала ночь, и в центре этой ночи горел костер – словно изначальный свет, сотворивший когда-то Вселенную. От костра доносился смолистый запах араукарии, а с противоположной стороны, из темноты, тянуло перегноем. Тишина заливала все вокруг, и это была не обманчивая тишина пригорода, готовая в любой миг обернуться шумом мотора или знакомой мелодией телерекламы из чьего-то окна, – это была тишина спящей сельвы, и веяло от нее памятью тех времен, когда не зародилось еще на Земле человечество. И костер представлялся здесь инородным элементом, палатки были совершенно неуместными, а уж приглушенный храп, раздававшийся из той, где спал Ник, казался и вовсе кощунственным. Пилот, деливший палатку с Ником, должен был попытаться уснуть под этот храп…
Армандо мужественно пошел навстречу этому испытанию. Он скрылся в палатке – и Алекс остался один на один с безглазой ночью. Стараясь ступать неслышно и осторожно, как по минному полю, он обошел периметр лагеря, высвечивая фонарем нетронутые банановые листья и сжимая в другой руке ружье, – и устроился у костра. Однако его почти сразу потянуло в сон, и он встал и принялся вышагивать из стороны в сторону, одновременно занимаясь разминкой, дабы оживить и хоть как-то привести в подобие рабочего состояния ноющие мышцы.
Он ходил и думал о том, что если бы знать наперед, чем завершится их вчерашний вылет, то нужно было бы отправляться в путь на двух вертолетах, наняв в Манаусе или Фонти-Боа крепких парней, хорошо владеющих мачете. А ведь и пирамида, разумеется, стоит не на открытом месте; она, скорее всего, заросла деревьями и кустами по самую макушку, увита лианами… И размерами, уж наверное, не с собачью конуру, а побольше… Ее нужно не только отыскать, но и расчистить, чтобы добраться до входа… И где этот вход – неизвестно. Справятся ли они вшестером?… Точнее, вчетвером, – не будут же Виктория и Джейн рубить кусты и лианы…
Чем дольше Алекс размышлял, тем большей авантюрой представлялась ему эта экспедиция. Тогда, при обсуждении планов с Доусоном, все выглядело достаточно просто – а на деле… А на деле, очень даже возможно, придется возвращаться не солоно хлебавши и набирать людей. Подобные штуки легко решает кино: вот летит вертолет над сельвой – а вот кадры сменились, и сверкающие белозубыми улыбками киногерои уже стоят у открытого входа в храм, гробницу, пирамиду, логово монстров или командный пункт базы инопланетян. В жизни, однако, все немного сложнее…
Время текло медленно, словно в какой-нибудь аномальной зоне, но все-таки чувствовалось, что близится рассвет – вдалеке вдруг наперебой завопили проснувшиеся обезьяны и промчалась над лагерем птичья стая. Алекс подбросил в костер очередную порцию веток и еще несколько раз обошел лагерь по кругу. В палатках было тихо, Ник давно уже не храпел, и Алекс с усмешкой подумал, что Армандо, возможно, просто придушил братца, и одним ртом стало меньше. Правда, продуктов Доусон закупил изрядно, и с водой пока все в порядке – но при таком расходе (а пить хотелось довольно часто) нужно или искать местные источники, или вызывать вертолет с парой-тройкой бочек, а то и больше. И предупредить о возможной атаке «чупы». Космическая ли это тварь или вполне земная, секретный ли мутант или представитель здешней фауны – в данном случае не столь важно. А важно то, что она являет собой серьезную угрозу. А если и на самом деле охраняет пирамиду…
«Похоже, моча к голове прилила, – сказал он сам себе. – Иди, отлей, сказочник Андерсен, пока не закипело…»
