– Да, напутали старики много, – сказал Вячеслав Андреевич. – Этакий «испорченный телефон» получился. А вот насчет капища, насчет идолов – очень может быть.
– Отомстили идолы, отомстили, – убежденно повторил дед Тарасов.
– Отомстили или нет – не знаю. Владимир Красное Солнышко в свое время поставил в Киеве «великолепную шестерку» – Перуна деревянного, Хорса, Дажьбога, Стрибога, Симаргла и Мокошь, а через несколько лет всех их скинул. И ничего – правил себе еще чуть ли не три десятка лет…
– А так бы пять десятков правил, – заметил дед Тарасов.
– Возможно, – кивнул Вячеслав Андреевич. – Так вот, насчет капища на холме… Там, конечно, хорошо было бы покопаться. Может, еще один Стоунхендж обнаружится, как у Старой Рязани.
Сережа недоуменно посмотрел на него:
– Дядь Слав, так ведь Стоунхендж в Англии.
– Не только. – Вячеслав Андреевич раскраснелся, лоб его лоснился от пота. – В наших краях свои Стоунхенджи. Земля наша, племяш, буквально напичкана историей, тут чуть ли не в любом месте копни – и обязательно на что-нибудь древнее наткнешься. По истории ходим! Возьмем тот же тверской кремль – да там еще копать и копать…
– Слава, может, отдыхать уже будем, а? – недружелюбным голосом предложила тетя Лена. – Вон, Сережа дремлет уже…
– Ничего подобного, – возразил Сергей. – Вовсе я не дремлю, теть Лен.
По молодости своей и неопытности он не понял, что эти слова – лишь тактический ход, направленный против деда Тарасова, который опять уже дул в опустевший стакан и, судя по всему, не собирался уходить до тех пор, пока в бутылке остается хоть капля «огненной воды».
Вячеслав Андреевич тоже не желал слезать со своего любимого конька:
– Да успеем еще наспаться, Лен!
Он наполнил молниеносно подставленный стакан деда Тарасова (откуда у того и прыть взялась?!), не обидел и свой «наперсток». Чокнулся с дедом, одним глотком разобрался со своей порцией – уже без тостов, – и, тряся левой рукой рубашку на груди, чтобы хоть немного охладиться, продолжил, переходя на подобие скороговорки:
– Памятник на памятнике, понимаете? На десятки метров вглубь, где только ни воткни лопату. И на Лихой вашей горке, повторяю, интересно было бы покопаться; может, там не то что Стоунхендж – вторая Троя стоит, дожидается. Но средства! Где средства-то взять, милые вы мои? У нас студентов для раскопок не хватает, у нас Тверь практически нетронутая… Э-эх!
Историк, скособочившись, посмотрел в окно, словно силясь разглядеть там желанные средства на раскопки, потом повернулся к столу и заговорил уже потише и не так быстро:
– Вот вы сказали, там пустошь подземная, пирамида…
– Пирамида, – эхом отозвался несгибаемый дед Тарасов. – Как в Египте. Это не я сказал, я тока пересказываю…
– Ну да, «преданья старины глубокой». И ведь вполне возможно, что так оно и есть! Вот, Сережа, это уже о твоих краях информация. Были сообщения о том, что обнаружены подземные пирамиды в Крыму. И не только там, но и под Киевом, и в районе Днепропетровска, и где-то еще на Украине… Лихая горка может стоять в этом ряду. И если копнуть – отыщутся и дружинники пропавшие… то, что от них осталось… и много чего еще… Но средства! Но люди!.. – Вячеслав Андреевич горестно взмахнул руками.
– Копнуть… Как ты там копнешь? – возразил дед Тарасов и вытер рукавом заслезившиеся от дыма глаза. – Чижолое там место, проклятое. И я чувствую, и другие наши тоже… Там долго не проторчишь – сердце начинает разрываться, и будто душит кто. Одно слово – проклятое. Идолами проклятое… До войны, я еще пацаненком был, Ванька Демин сутки там по пьяни провалялся. Так еле откачали потом Ваньку-та.
Дед теперь уже сам, без приглашения, резво схватил бутылку, булькнул в стакан на два пальца и торопливо выпил, словно боясь, что отнимут. Тетя Лена, разбиравшая сумки, этого не заметила, а Вячеслав Андреевич хоть и заметил, но только усмехнулся: пусть пьет человек, если хочется, ему же завтра на работу не идти; лишь бы не заснул за столом да со стула не свалился.
– Геопатогенная зона? – предположил Сережа. Он иногда смотрел по телевизору всякие познавательные передачи.
