.
* * *
И вновь — Моонзунд.
18 ноября, после артиллерийской и авиационной подготовки, советским войскам удалось прорвать оборону противника на полуострове Сырве (юго-западный выступ острова Эзель). Советская пехота, поддержанная танками и САУ, стремительно двигалась вперед, сметая на своем пути все малые и большие укрепленные точки вермахта.
Обер-ефрейтор Юнг писал своему другу: «Милый Ганс! Остров для нас стал мышеловкой».
23 ноября начался последний штурм. Главный удар наносился в районе Аде-Генга. К утру 24-го числа на полуострове оставались только разрозненные группы войск противника>{242}. На полуострове Сырве были разгромлены 23-я, 218-я и 215-я пехотные дивизии, 531-й и 532-й артиллерийские дивизионы береговой обороны, 583-й охранный батальон и другие. Противник потерял до 7 тысяч человек убитыми и около 700 пленными. Корабли Балтийского флота потопили или повредили около 100 судов противника. Моонзундская десантная операция завершилась.
* * *
Еще в декабре 1943 г. Ставка Верховного Главнокомандования предложила провести операцию по окружению группы армий «Север» западнее Новгорода, с последующим нанесением ударов в районе Нарвы, Тарту, Даугавпилса, все это создавало благоприятные условия для вступления Красной армии в Прибалтику. Но кровопролитные бои под Новгородом и Великими Луками, в восточных районах Белоруссии не предоставили возможности Генеральному штабу реализовать эти идеи. Лишь нанесение ударов противнику в ходе операций Ленинградского фронта приблизили начало наступательных операций в Прибалтике.
Верховное командование вермахта понимало: с потерей Прибалтики все северное крыло Восточного фронта теряло свое значение в ходе войны, рвалась всякая связь с Финляндией и Швецией. Прекращались поставки никеля и руды в Германию из Скандинавии. Из Берлина пришел категорический приказ: восстановить боеспособность группы армий «Север». Из Германии, Италии и Франции прибывали пополнения. К началу 1944 г. были сформированы две эстонские и две латышские дивизии, тут же брошенные в бой. Всего в группе армий «Север» к весне 1944-го насчитывалось 47 дивизий>{243}.
Мы порой очень невнимательны к мемуарам советских военачальников. Конечно, их воспоминания нельзя назвать мемуарами в полном смысле этого слова. Цензурное сито, действовавшее в 1960—1970-е годы, жестко и беспристрастно отсеивало все, что касалось идеологически опасного. (Сейчас об этих «телодвижениях» все уже известно, хотя бы на примере воспоминаний маршала Г.К. Жукова.) Но даже в очень усеченных мемуарах мы найдем десятки страниц, которые расскажут нам гораздо больше о «прелестях» победного марша советских войск в 1945 г., чем реляции того времени, публиковавшиеся в центральной и местной советской печати. То же и документы. Как утверждал один из известных отечественных писателей, «документы лгут, как и очевидцы». Но очевидцы по крайней мере должны сохранить для потомков свое лицо, и потому в мемуары «прорывались» удивительные факты и признания (которые, как правило, при втором и третьем переиздании книги из текста таинственным образом исчезали).
В январе 1945 г. 2-й Прибалтийский фронт принял участие в Восточно-Прусской операции. Естественно, что его командование с одобрения представителя Ставки Верховного Главнокомандования все свое внимание, особенно после взятия Клайпеды, уделяло на взаимодействие с Белорусскими фронтами, выступавшими его соседями.
Через некоторое время, передав 2-му Прибалтийскому 4-ю Ударную армию, оборонявшуюся юго-восточнее Лиепаи, сосед слева (1-й Белорусский фронт) «ушел» из Прибалтики в Восточную Пруссию. В состав 1-го Белорусского фронта была передана 3-я Ударная армия. Генерала Еременко отозвала Ставка. Вместо него в начале февраля во 2-й Прибалтийский прибыл маршал Л.А. Говоров.
Из воспоминаний начальника штаба 2-го Прибалтийского фронта Л.М. Сандалова:
«Общее соотношение сил в Курляндии к тому времени было для нас не совсем благоприятное. И, несмотря на то, что Верховное Главнокомандование было заинтересовано в скорейшей ликвидации вражеской группировки, войск и особенно средств усиления для этого оно нам выделить не могло. Они были нужнее в Восточной Пруссии и Западной Польше. Поэтому боевые действия наших армий носили ограниченный характер».
