Тот покорно повернулся к капитану и изобразил кривую абсолютно бессмысленную улыбочку. Ослепленный лицезрением его высочества, Красницкий облегченно вздохнул: надо полагать, принц удовлетворен, а значит, рифы августейшей немилости карьере пока не грозят.
— Позвольте представить вам моих офицеров. — Красницкий обернулся к выстроившейся позади шеренге. — Если вашему высочеству угодно, можно произвести осмотр корабля.
— Может быть, несколько позже? — поспешила предложить Элеонора. — Думаю, сейчас его высочество предпочел бы занять свою каюту.
Она еще раз улыбнулась капитану, соображая, как объяснить ему потом странное поведение принца.
«Скажу, что его высочеству стало нехорошо после свободного падения в переходном туннеле и он несколько расстроен этим обстоятельством».
Конечно, отговорка слабовата, но лучше свалить все на «космофобию» принца, чем признаваться, что для Роджера все происходящее — весьма болезненный геморрой, от которого он не смог отвертеться.
— О да, понимаю. — Капитан сочувственно покивал. — Смена окружающей обстановки может вызвать стресс... С вашего разрешения, я приступаю к своим обязанностям?
— Разумеется, капитан, разумеется.
Элеонора снова ослепительно улыбнулась. И снова пихнула Роджера локтем.
«Просто доставь нас на Левиафан, пока Роджер не взбесил меня окончательно, — мысленно заклинала она. — Неужели я так уж много прошу!»
— Иисусе Христе! Да тут мышь!
Костас Мацуги выглянул из-за немыслимого вороха вещей, которые уже успел извлечь из дорожных контейнеров.
Багажный отсек стремительно заполнялся «бронзовыми варварами»... и судя по тому, как ловко они укладывали свои личные вещи в рундуки, все здесь подчинялось издавна заведенному порядку.
— Что это значит? — спросил миниатюрный камердинер.
— Не суй шмотки к боеприпасам, мышка! — ответил тот же, кто заговорил первым, старослужащий рядовой. — На этих штурмовых транспортах свободного места до хренища. А то сдается мне, ты норовишь запихать свой рожок для обуви к нам в оружейный отсек... Внимание! — заорал он, перекрыв гул болтовни и металлический лязг. — В отсеке обнаружена мышь! Не оставляйте мусор на скамейках.
Мимо лакея проскользнула женщина-капрал, раздеваясь на ходу.
— Мышки? Обожаю!.. Ах как милы эти мышки, я люблю их больше кошки.
— Обкусаем мышке хвостик, обкусаем мышке ножки, — хором подхватили остальные.
Мацуги презрительно фыркнул и вернулся к прежнему занятию. Распаковывать личный багаж принца предстояло еще долго. Его высочество привык обедать, будучи одетым самым изысканным образом.
— Черт возьми, я не собираюсь обедать в свалке за общим столом, — горячился Роджер, вытягивая локон из прически.
Он понимал, что ведет себя как капризный ребенок, и от этого заводился еще больше. Похоже, все нарочно придумано, чтобы свести его с ума. Он сидел, так крепко сцепив руки, что костяшки пальцев побелели, а руки дрожали.
— Не пойду, — повторил он упрямо.
Элеонора по опыту знала, что спорить с принцем — дело гиблое, но порой, если ей удавалось игнорировать все его дурацкие выходки, он снова начинал вести себя как нормальный человек. Правда, это происходило не часто. Даже, можно сказать, редко.
— Роджер, — начала она спокойно, — если вы в первый же вечер откажетесь от совместного обеда, то оскорбите капитана Красницкого и его офицеров...
— Не пойду! — выкрикнул он, а затем, сделав чудовищное усилие, постарался взять себя в руки.
Теперь он дрожал всем телом. Крошечная каюта была слишком мала, чтобы вместить его бешенство и раздражение. Каюта принадлежала капитану, она была лучшей на корабле, но по сравнению с дворцом или, на худой конец, кораблями личного флота императрицы, на которых привык путешествовать принц, эта комнатушка своими размерами напоминала клозет.
Принц глубоко вздохнул и повел плечами.
— Да, я жопа. Но на обед все равно не пойду. Извинитесь там за меня, — сказал он и вдруг совершенно по-мальчишески улыбнулся. — У вас это хорошо получается.
Элеонора недовольно покачала головой, но волей-неволей улыбнулась в ответ. Временами Роджер бывал обезоруживающе очарователен.
— Договорились, ваше высочество. Увидимся завтра утром.
