— Мердок! — словно ругательство, выкрикнул Тревельян.
— Вы можете определить местонахождение его корабля? — спросил ридонит.
— Нет. Заметив наше приближение, он, должно быть, как следует замаскировал его. Возможно, Мердок надеется, что мы не обнаружим следов его деятельности, или еще раз решил посмеяться над нами. Как я погляжу, после приземления он не терял даром ни минуты. А место для посадки он нашел, когда прилетал сюда в первый раз.
«Джинджи» вновь поплыл над планетой. Ридонит молчал. Облака, моря, закаты, рассветы занимали половину обзорного экрана, на другой сияли звезды.
— Жителей не осталось, — промолвил наконец Дымокур. — Реликты их цивилизации имеют ограниченный научный интерес. Достаточно ли у нас оснований срочно направить сюда вооруженный звездолет, которого наверняка с нетерпением ждут где-то еще, с тем чтобы остановить Мердока?
— Допустим, достаточно… я так же, как и вы, еще не уверен в этом, но, допустим, достаточно… Смогут ли они остановить его? — Тревельян склонился над пультом управления. Загудели двигатели. — Приготовьтесь к посадке, — предупредил он.
Тревельян выбрал город, где только занималась заря, чтобы максимально использовать световой день. От набережной в изумрудно-бирюзовую бухту выдавалась длинная дамба, построенная, судя по показаниям сонара, из напряженного бетона, такая же прочная, как и четыреста лет назад. Он приземлился на дамбе и, выйдя из корабля, направился к берегу. Гравитележка доставила бы его гораздо быстрее, но ему хотелось вжиться в роль тех, кто ходил здесь до него. «Джинджи», готовый к немедленному взлету, остался позади, возвышаясь, словно медный обелиск.
Безопасность окружающей среды не волновала его. Мердок наверняка провел все анализы. Оставалось лишь уточнить некоторые детали. К примеру, какие из привезенных злаков будут расти здесь лучше всего.
«Наверно, любые», — решил Тревельян. Планета щедра и плодородна. Без сомнения, до катастрофы она была еще прекраснее, но и теперь радовала глаз. А природа быстро залечивала нанесенные ей раны.
Бухта блестела и плескалась меж золотисто-зеленых холмов.
За бухтой открывался океан. Спускаясь вниз, Тревельян заметил обширные мелководья, густо заселенные растениями и морской живностью. Но воздух не рассекали крылья птиц. Большинство, если не все, позвоночные животные погибли. Зато низшие формы пережили катастрофу. Насекомые или им подобные парили на тончайших радужных мембранах. Серебристые рыбы выпрыгивали из воды. Ветер нес запах соли, йода, жизни.
Над головой проплывали редкие облака, голубоватые в пронзительной синеве неба. Где-то далеко, невидимая днем, находилась сверхновая. «Роковая звезда», — подумал Тревельян содрогнувшись. Как мало знали астрономы древности о бедах, которые несет названное ими явление!
Но Тревельян опустился на планету в солнечный, мирный, прохладный день. Вздохнув, он двинулся к берегу, оглядываясь по сторонам. Суда затонули или уплыли, сорвавшись с прогнивших канатов. Сквозь прозрачную воду виднелись те, что лежали на небольшой глубине. Благородные обводы парусников не удивляли его, обитатели планеты не могли сделать их иными. Носовую часть кораблей украшали бронзовые фигуры, в позеленевших изъеденных коррозией остатках которых угадывались цветы, крылья, языки пламени, свободные и парящие формы. Большое судно выкинуло на берег. У него был железный корпус и, судя по трубе, паровой двигатель. Но строители позаботились о том, чтобы на волнах оно напоминало танцовщицу.
Тревельян приблизился к пристани. Деревянные складские помещения разрушились, кое-где заросли лианами. Но он мог себе представить, как некогда вздымались к небу их куполообразные крыши. Стрелу проржавевшего механизма, по всей видимости — подъемного крана, украшала голова смешного зверька.
Их искусство не смотрелось бы на фотографиях. Свобода линий и легкость форм — вот что вызывало учащенное биение сердца. Никогда раньше не видел Тревельян ничего подобного. И двуногие обитатели планеты с тонкими изящными шестипалыми руками, длинными шеями и большеклювыми головами казались ему живыми. Он чуть ли не слышал, как шуршат на ветру их каменные плащи.
