Вот, пожалуй, теперь подошел я и к вопросу, ради рассмотрения которого начал писать Вам эти отнюдь не интимные письма. Этот пункт — концепция Маркса об исторических судьбах России, о ее роке. Моя задача: доказать, что перед нами — именно концепция. И концепция к тому же более широкая, чем только о России. Это — в сущности, теоретическое открытие и обоснование одного из альтернативных (по отношению конкретно к капитализму) путей мирового развития. Так определяю я «русскую идею» Маркса.
Ошибочность утверждений Энгельса и Плеханова, согласно которым у России в последней четверти XIX в. был якобы лишь единственный путь развития — фатальное следование за капиталистическим Западом, ныне полностью обнаружилась: Октябрь 1917 г. и последующие события у всех на глазах увели ее с этого пути. Навсегда ли? Что из того вышло? Сейчас вспомним, что заблуждение «западников» замечено было уже в самом начале. И не только Марксом. Как ошибка, так и истина в трактовке этой проблемы возникли раньше, чем марксизм.
Обычно всем создателям и приверженцам новой концепции кажется, что именно она — всеобъемлющая. Ничего с этим не поделаешь! Психология. Когда в России в конце XVII — начале XVIII в. увидели, что цивилизация на Западе ушла от нас вперед, то вывод сделан был недвусмысленный: Россия отстала. Ибо движение идет в одном направлении. Так полагали. Петр I вколотил этот «отставальческий» вывод в основу всей своей политики. Из тогдашних новаторов никому в голову не приходило, что в истории отставать можно только в общечеловеческих формах бытия. Но — не в самобытности, не в специфике национального характера той или иной национальной культуры. Если раньше (со времен появления концепции «Москва — третий Рим, четвертому — не бывать») принималось за закон бытия именно это, т. е., в сущности, обожествлялась абсолютная достигнутость предела, то при Петре I конечный этот критерий был обнаружен даже и вообще не в Москве, а именно в Западной Европе — не в Риме, а в Париже, Лондоне, Берлине. Интеллектуальная Россия стала воспринимать себя как адекватный образ отсталости... Понятие цивилизованности начало складываться однозначное: это — Западная Европа. Только она. Россия же — отстала...
Соответственно, возникла и в России сфера духа именно просветительской ориентации: вперед, к свободному предпринимательству! В философии и практике тогда воцарился рационализм. Возникать стал, естественно, и культ науки. Привлекательного было тут много. Но вместе с тем буржуазность влекла за собой и невероятное историческое зло — медленную, но неотвратимую экспроприацию и пролетаризацию крестьянства. А оно составляло огромное большинство народа! Во всех тогдашних странах. Нередко слышим ныне вопрос: прогресс, а какой ценой? Да, какой ценой... Неужели какой угодно? И кому угодно?
Прогресс достался человечеству ценой не просто исчезновения, а фактического уничтожения крестьянства. Те страны, где это случилось, и оказались капиталистическими. Это вот и есть прогресс. Так его понимают и сегодня.
Именно такой «ценой» возник строй нынешней самоупоенной буржуазной демократии. Стоит ли этого капитализм? Или надо просто забыть о его «стоимости»? Разве не этим жутким, бесчеловечным процессом обусловлен выход стран Западной Европы, действительно, на переднюю линию в развитии буржуазной цивилизации? И не только ее! И разве не потому Россию уже тогда отнесли именно к отсталым странам, что в ней-то крестьянство очень долго сохранялось почти что не затронутым буржуазными отношениями — вплоть, по крайней мере, до 1861 г.?
Но XIX в. в России привел к осознанию и совсем-совсем другого, не менее объективного критерия в оценке социального прогресса. Не пора ли это увидеть? Возникла другая концепция гуманизма. Возникла она в России. Порождена конкретными реальностями, но осознавалась очень медленно и трудно. И, между прочим, даже тут у нас не обошлось без помощи из-за границы! Ведь все-таки не «славянофилы» наши дали подробнейшее описание решающего для судьбы России общинного образа жизни русских крестьян. Русский интеллектуальный слой (в первую очередь аристократы) до XIX в. этим вообще не интересовался...
