Игорь Сергеевич посмотрел на нее так, как будто бы она только что восстала из мертвых. Его взгляд поразил Любушкину настолько, что она замерла в дверях и испугано смотрела на начальника, ни говоря ни слова. Игорь Сергеевич первым нарушил тишину, словами: «Мне, вот Марк Исаевич, сказал, что вы под стол залезли, я стучал по столу, а вы в дверь вошли...». Громкий хохот был ему лучшим ответом.
Ноябрьским утром Марк Исаевич сидел на своей любимой лавочке возле подъезда и дымил сигаретой - курение было его любимейшим занятием, и развлечением, и отдохновением, да порою казалось, что самим смыслом жизни его было курение. Не успел он докурить, как из дверей вышел соседский сын, только что окончивший какой-то технический вуз и работающий теперь на строительстве в центре Москвы. Неожиданно он присел рядом с Марком Исаевичем. Это было действительно неожиданно, поскольку за ним такого раньше не водилось. Как студент он понимал разницу между собой и дипломированным инженером, но теперь... теперь ранги сравнялись. Они оба были инженерами, а следовательно находились на одной ступени иерархической лестницы советского общества. Поэтому Коля, а именно так звали сына соседки, счел позволительным, без спроса, не только присесть рядом с Маком Исаевичем, а еще и первым заговорить с ним.
Он начал рассказывать о стройке на которой работает, но слова у него не клеились в цельные фразы. По всему чувствовалось, что не про то он говорит, что он хочет рассказать о чем-то ином, том, что сильно его волнует или задевает, о чем-то личном, сокровенном и очень-очень важном.
Походя вокруг да около, Коля резко выпалил на одном дыхании:
- Маркисаич, а меня вчера на стройке боссом назвали. Иду я из прорабской и слышу сзади: «Смотри-ка Босс пошел».
Марк Исаевич выдержал значительную паузу, чтобы подчеркнуть торжественность события и невозмутимо ответил:
- Ну что ж, поздравляю, оБОССали - обтекай!
И ловко закинул, вставая с лавочки, окурок в мусорницу.
Тот, кто помнит, ставшие теперь такими далекими, советские годы, тот наверняка вспомнит, активно насаждаемый властями, культ книги.
Какова бы ни была идеология, но человеку всегда свойственно, и собирать, и накапливать. Сколь не трудились большевики, но изменить человеческую природу им так и не удалось, несмотря даже на «Институт Мозга» и другие подобные организации. Поэтому надо было дать людям какую-то погремушку, некий паллиатив, способный удовлетворить человеческую страсть к накопительству.
Этим предметом коммунистические идеологи выбрали книгу, которая казалась им «меньшим злом», в том смысле, что она более утилитарна, и менее подвержена украшательству, чем та же, например, одежда или мебель. К тому же, книга, во время Октябрьского переворота, была единственным средством передачи информацию, что выделяло ее и ставило на новый уровень. На этом и сыграли большевики. Книга - носитель знаний - это так, но они-то втолковывали людям, что знания прибавляют ума, что, в корне своем, неверно, зато очень привлекательно для людей, поднятых революционной волной со дна общества. Обладание книгой, по-большевистски, должно было подчеркивать исключительность, советского человека. Пусть буржуины нежатся на мягких диванах, а мы владеем книгой - источником знаний. Значит мы умнее и на голову выше.
Книги не запрещалось собирать, дарить и обменивать, и даже продавать. Причем не просто собирать, а еще и хвалиться собранным. Вспомним слоганы тех лет: «книга - лучший подарок», «самая читающая страна в мире», «чтение - лучшее учение», «хорошая книга - лучший друг», которыми власти привлекали людей к книге, отвлекая их, тем самым, от всего того, что создает уют, облегчает и, что немаловажно, украшает жизнь человека. Руководство страны можно понять, ведь советские люди, по их мнению, должны были находить упоение исключительно в бою. А солдат, как известно, с легкостью гибнет только тогда, когда на этом свете его ничего не держит. Ему не пристало иметь ничего личного, ничего того, что связывало бы его с этим миром и пробуждало бы в нем желание жить. Оттого так был сер и угрюм быт советской страны, всем своим видом утверждающий, что мы - всего лишь гости на этой земле, зашедшие буквально на минутку и готовые тотчас, по первому зову, уйти отсюда.
