Марк Алданов - комментатор русской классики - страница 11

Тонышев в «Самоубийстве» называет его «Полтаву» «сплошной исторической ошибкой»: «Даже в деталях, в божественном описании украинской ночи: “Чуть трепещут - сребристых тополей листы”. При Петре никаких тополей на Украине не было, их развел много позднее Щенсный Потоцкий, это вызвало сенсацию. А Мария чего стоит! А Мазепа!.. А скачущий с доносом влюбленный в Марию казак!.. Стихи очень звонкие, но...». И он декламирует по памяти строки о гонце с таким комментарием: «Вполне возможно, что донос был зашит в шапку, но эта шапка скорее была ермолкой: Кочубей послал донесение Петру через какого-то еврея. Едва ли он носил с собой “булат” и едва ли был уж так влюблен в Кочубееву Матрену, которая кстати перетаскала у Мазепы немало “злата”».

Алданов в этом не уверен. И, отстраняясь от персонажа, рискует критиковать любимого поэта со всей осторожностью: «Так ли это? Может, гонцов было несколько? Я историю знаю плохо»[63], - замечает Татьяна Михайловна, собеседница Тонышева.

Тайна торжества случая, так приоткрытая в «Пиковой Даме» - в основе алдановского представления о случае в истории.

По мнению Алданова, идее «Красоты-Добра» служила русская мысль в высших своих проявлениях. В «Пиковой Даме» возмездие настигло людей, «безбожно нарушавших заповедь “Красоты-Добра”»: Германна и графиню. Но они могли бы быть и не наказаны. Случай помогает торжеству добра или, по крайней мере, каре, которую несет отрицание.

Темы смерти, любви, случая, развитые Пушкиным в «Пиковой Даме», Алданов считал самыми важными в жизни человека, и эту мысль вложил в «Ульмской ночи» в уста персонажа А., alter ego писателя. Рассуждения Алданова о пушкинской повести становятся одним из объяснений того, почему в эмиграции вся русская классическая литература в ее лучших образцах была для него одной из главных ценностей.

Таким образом, в художественных произведениях Алданова упоминания имени Пушкина, параллели с его творческим наследием многочисленны и разнообразны. Тексты Алданова насыщены цитатами и реминисценциями из пушкинских произведений, аллюзиями на его сочинения, фактами из биографии поэта.

Отношение самого Алданова, как и его персонажей к Пушкину можно назвать недвусмысленно положительным: во многом они продолжают мысли самого Пушкина и его героев. Их единичные критические высказывания всегда мотивированы Алдановым. А чтобы не было «снижения» Пушкина в глазах читателя, автор отстраняется от их мировоззрения.

Очевидно, что рецепция Пушкина проявилась на интертекстуальном уровне. Однако пушкинское мировоззрение, судьба художественных принципов Пушкина в поэтике Алданова - всё это нуждается в более внимательном изучении. Обращение Алданова к Пушкину - было одной из возможностей роста его прозы, перерастания границ беллетристики и вхождения в литературу первого ряда. Алданов с успехом воспользовался открывшейся возможностью.

Очевидно, что художественная проза Марка Алданова, с ее устремленностью к истории, имеет и большое литературное значение, а сам автор, обращавшийся к творчеству протопопа Аввакума, М.В. Ломоносова, А.С. Пушкина, М.Ю. Лермонтова, И.С. Тургенева, А.И. Герцена, Л.Н. Толстого, Ф.М. Достоевского, А.П. Чехова, современных поэтов и романистов, даже в художественных текстах проявлял позиции литературного критика. Не случайно и то, что Алданов - не только самый читаемый писатель русской эмиграции первой волны, но и один из видных публицистов, литературных обозревателей, перу которого принадлежат десятки статей, очерков, рецензий в ведущих изданиях русского зарубежья. Вместе с тем такие интересные стороны его деятельности, как литературная критика и публицистика, оказываются малоизученными. Эту лакуну требуется заполнить, ведь по сути Алданов определял предпочтения читателей, а, воздействуя на читательскую аудиторию, влиял на литературный процесс.

С постижением литературных ориентиров Алданова все просто, иначе бы его первая книга не называлась «Толстой и Роллан». Однако гораздо сложнее понять ориентиры литературно-критические и осознать еще один нюанс: почему творчество А.С. Пушкина, вопреки устоявшейся традиции, оказывается не на первом месте среди художнических интересов Алданова?