Марина Мнишек - страница 157
Польские хронисты и русские летописцы знали только общую канву событий. Лишь сравнительно недавно, благодаря разысканиям А. Л. Станиславского, был установлен точный маршрут движения Ивана Заруцкого после ухода от Москвы к Марине Мнишек. А. Л. Станиславский справедливо сомневался в том, что Заруцкий намеревался сам стать царем, впрочем, добавляя при этом: «…хотя кто знает, какие мысли могли появиться у человека, уже сделавшего головокружительное восхождение от казачьего атамана до боярина и фактического руководителя земского правительства» [479].
Первое, что сделали казаки, придя из-под Москвы в Коломну, а их было, по разным подсчетам, около 2500 человек, так это ограбили «удел» Марины Мнишек и ее сына. План боярина Ивана Мартыновича Заруцкого состоял в том, чтобы захватить центр Рязанской земли – богатый Переяславль-Рязанский. Но хотя в Рязани уже не было Прокофия Ляпунова, там оставался его сын Владимир, сумевший предупредить воеводу второго земского ополчения Мирона Андреевича Вельяминова (в свое время Вельяминов ушел из Первого ополчения, «как вор Ивашко Зарутцкой своим воровским советом почал заводить Вора псковскава»).
А. Л. Станиславскому удалось найти челобитную детей Вельяминова, основанную на послужном списке их отца. Из этого послужного списка выясняется, что события приняли драматичный оборот. Воевода Мирон Андреевич Вельяминов опередил Заруцкого всего на два дня и «сесть в Переславле не дал». Дальше Иван Заруцкий действительно сначала ушел в Сапожок. Но целью его был не этот малоприметный городок, население которого не превышало тогда 200 человек, а более богатые земли Мещерского края. Однако ни Шацк, ни Темников не стали присягать сыну Лжедмитрия II и Марины Мнишек. Дорога на Касимов и Арзамас, на Оку и далее к Волге оказалась заперта для казаков Заруцкого. Потом «Михайлов город и Пронеск, и Ряской, и Донков, и Епифань своровали и призвали Заруцкого на Михайлов». Туда казаки Заруцкого и Марина Мнишек пришли во вторую годовщину гибели «царя Дмитрия», 11 декабря 1612 года. Встав на зимние квартиры в Михайлове – хорошо укрепленной крепости на границе рязанских и тульских земель, казаки Ивана Заруцкого не оставляли попыток завоевать Переяславль-Рязанский, но воевода Мирон Вельяминов нанес решительное поражение отряду Яктора Рындина под Мервиным острогом (ныне в черте Рязани); казаки потеряли одними пленными 727 человек, не считая «наряда» (артиллерии) и «кошей» (обозов).
От времени пребывания Марины Мнишек в Рязанской земле не сохранилось никаких документов. Однако известно, что сами Мнишки пытались найти свою заблудшую дочь. В августе 1612 года в земском ополчении получили сведения о приезде в Архангельск шотландского наемника Якоба Шава, по расспросным речам которого один «немчин», отпущенный ранее в полки, вез письма Марине Мнишек от родных: «что присланы из Литвы от Сандомирского грамоты к дочере его к Маринке с тем немчином, которого мы к вам отпустили наперед сего с Фрянцыскусом» [480]. Неизвестно, добрался ли в итоге этот Франциск до Марины Мнишек и успела ли она получить вести из дома. Наверное, это было последнее послание ее отца, умершего в начале 1613 года.
Марина Мнишек и боярин Иван Мартынович Заруцкий пытались установить какие-то контакты с сановниками Речи Посполитой, посвященными в московские дела. Марину Мнишек обвиняли в сношениях с Александром Госевским, а Заруцкого – в переписке с литовским гетманом Яном Карлом Ходкевичем. Не позднее февраля 1613 года были перехвачены целых два послания гетмана к Заруцкому. Московское правительство в грамоте на Дон так передавало их содержание: будто бы король Сигизмунд III призывал Заруцкого «делать смуту», обещая ему за службу дать на выбор Великий Новгород, Псков с пригородами или даже Смоленск, а также «учинить его великим у себя боярином и владетелем». Пункт о переписке Заруцкого с польским королем был включен даже в наказ посланнику Денису Оладьину, отправленному в Речь Посполитую в марте 1613 года от Земского собора. В 1615 году у брата Заруцкого, Захарьяша, были захвачены письма «от короля к Ивашку Заруцкому» и «Олександра Гасевского к Маринке», но точно датировать эти послания по упоминаниям в описи документов Посольского приказа не представляется возможным
