Маргарита де Валуа. История женщины, история мифа - страница 99
Избежав опасности плена, теперь надо было удовлетворить нужды окружения и гарнизона. В первые годы, проведенные в Оверни, время было настолько суровым, что королева не брезговала ничем. В октябре-ноябре 1587 г., вскоре после битвы при Кутра, где король Наваррский разгромил войска роялистов, а герцог де Жуайёз нашел смерть, она велела составить мемуар для испанского короля, где долго описывала политическую ситуацию во Франции и собственные усилия в борьбе за дело католичества. Вывод был ясен: если король Испании поддержит ее и даст ей средства, чтобы занять несколько крепостей, она будет вести войну лет пятьдесят, хоть всю жизнь. А в письме, сопровождавшем мемуар, Маргарита представляет себя единственной и последней надеждой короля: «Победа, которую еретики одержали над господином де Жуайёзом, дает предлог королю моему брату заключить с ними мир», — объясняет она, — «а господа Гизы не столь сильны и вынуждены с ним согласиться»[456]. Давать отпор будет только она… Поверил ли этому бахвальству Филипп II? Об этом нам ничего не известно, но он не шевельнул и пальцем; правда, уже герцог де Гиз обошелся ему в безумные суммы, а Испания как раз готовилась вторгнуться в Англию с помощью Непобедимой армады…
Маргарита искала помощи также у Елизаветы Австрийской, своей невестки, вдовы Карла IX, и нашла ее: та, по словам Брантома, «зная, что она [Маргарита] пребывает в крайней нужде, не может покинуть оверньского замка и оставлена большинством сторонников, […] отправила к ней своих людей и предложила все свои средства; таким образом, она отдала половину своего вдовьего дохода, какой имела во Франции, и поделилась с ней как с родной сестрой»[457]. Наконец, королева попыталась продать в Лионе драгоценные камни, но их украл один посредник. Маргарита даже попросила — неизвестно, насколько действенной была эта просьба, — великого герцога Тосканского, имевшего влияние на итальянских банкиров в Лионе, о помощи ей в возвращений денег, ссылаясь на свое «бедственное положение в плену»[458].
Возможно также, что она делала робкие попытки примириться с Генрихом III, если только, что более вероятно, первые шаги сделал не он. Ведь альянс, навязанный ему Лотарингцами, оказался губительным для него и загонял во все большую изоляцию, тогда как сила и надменность Гизов с каждым днем возрастали. Так что он мог захотеть поскорей отколоть Маргариту от лигеров, особенно если узнал об авансах, которые она сделала Филиппу II. Во всяком случае, весной 1588 г. в Париже заговорили о возвращении королевы; тосканский посол даже полагал, что может объявить о ее приезде в Вилле-Котре «с полной милости короля и к его удовлетворению»[459]. Однако эти планы сорвало возмущение, начавшееся в столице. В мае 1588 г. оно вылилось в День баррикад, который сделал Гизов хозяевами Парижа и вынудил Генриха III бежать из города.
Он больше туда не вернется. Ведь История еще раз закусила удила. Тем не менее в последующие месяцы король предпринял последнюю шахматную партию. Вернувшись к политике, которую он начинал после смерти брата, он возобновил активные переговоры с королем Наваррским, как никогда пламенно призывая его отречься от протестантизма; с другой стороны, он отправил в отставку прежних министров, очень непопулярных, и в корне обновил политическое руководство государства; а главное, в конце 1588 г., когда в Блуа заседали Генеральные Штаты, он решился организовать убийство герцога де Гиза и его брата — кардинала, которые не только правили Парижем, но и манипулировали подавляющим большинством депутатов большого собрания… Это ничего не дало. Лишившись матери, умершей в первые дни 1589 г., Генрих III был убит в августе того же года, и это вызвало общее обострение военных действий по всей Франции. Бои шли даже невдалеке от Юссона: при Иссуаре в марте 1590 г. король Наваррский одержал победу над Лигой.
