Маргарита де Валуа. История женщины, история мифа - страница 90
Тем временем Маргарита обосновалась в Ажене. Поначалу Матиньон воспринял ее приезд скорей благосклонно, поскольку ему было приказано удерживать город вне сферы влияния Беарнца. Он даже послал ей в первые дни апреля «две пехотных роты» для обеспечения ее личной безопасности[393]. Королева довольствовалась этим недолго. Вскоре она набрала целый полк. Однако ей стало недоставать денег, и, не признаваясь, почему она стала нуждаться, она обратилась за помощью к матери, которая попросила Виллеруа, «а также сьера де Беллиевра сделать, что сможете, чтобы она могла получить какие-нибудь деньги; ведь, насколько я поняла, она находится в величайшей нужде, и ей не на что купить себе мяса»[394]. На самом деле Маргарита продолжала укреплять свои вооруженные силы. Две роты были поставлены в городе и жили в большей или меньшей степени «за счет жителей»; около двух десятков разместилось за городскими стенами, где они регулярно грабили окрестности. 15 мая она созвала нотаблей города, заявила им, что Матиньон злоумышляет против нее, и взяла с них клятву верности. Она потребовала ключи от города, сместила нескольких чиновников и поставила на их место своих приближенных — сеньора де Линьерака, наместника Верхней Оверни, сеньора д'Обиака, тоже оверьнца, и виконта де Дюра, жена которого уже вернулась в ее свиту[395].
Через несколько дней королева-мать призналась Виллеруа, что удручена. Маргарита, — уточняла она, — «очень старается скрыть, когда пишет письма королю […], то, в чем здесь уверены и чего она не может отрицать: ведь она писала моему сыну [зятю] герцогу Лотарингскому, и я видела эти письма, чтобы он принял ее к себе в страну». Иначе говоря, королева Наваррская уже ожидала худшего и подумывала об убежище, которое мог бы предоставить ей зять. В последующие недели тон Екатерины становится всё жестче, показывая, что разрыв между матерью и дочерью почти произошел. «Мне сказали, что теперь она укрепляет Ажен», — писала королева-мать Виллеруа в конце мая. А через пятнадцать дней она же написала Беллиевру: «Бог послал мне это создание в наказание за грехи […]; это мой бич»[396].
Для большинства наблюдателей стало очевидным, что из трех существовавших в то время лагерей Маргарита выбрала лагерь Лиги[397]. Этим, конечно, и следует объяснять, почему она со своими людьми сосредотачивала войска: точно так же поступали и другие лигерские вожди в подвластных городах. И все-таки королева Наваррская была лигисткой вынужденной, лигисткой скорей по необходимости, чем по убеждению. С одной стороны, как она сама заявит позже, город не был нейтральным: «Ажен […] хоть и был моим, тем не менее держал сторону Лиги, так что мне было бы затруднительно оставаться в нем, не поддерживая покойного господина де Гиза»[398]. С другой стороны, как и все выходцы из партии «недовольных», она не разделяла конфессиональной непримиримости руководителей Лиги, даром что была убежденной католичкой. Кстати, в Ажене она особого фанатизма не проявляла. Так, Батайер отмечает, что «при ее власти перестали проповедовать слово Божье, были изъяты книги г-на Бартелеми, проповедника слова Божьего, и все прочие книги по [протестантской] Религии публично сожжены»[399], — что можно считать едва ли не пустяками по сравнению с тем, что творилось в других местах.
Можно также отметить, что ни в одном из памфлетов, о которых Летуаль сообщал в 1585 г., Маргарита не упоминалась как сторонница Лиги. Так, в одном из текстов, где дается обзор всех ведущих фигур этого союза и перечисляется девять женщин — самых рьяных участниц Священного единения, ее имени нет
