— Это будет стоить двести франков, — сказала она.
— У меня… — пробормотал подросток.
Его сознание смеркалось, но он точно знал, что такой суммы у него нет.
— Ты будешь работать там и так, как я тебе скажу, и эти деньги дадутся тебе легко, — обещала ведьма. Она снова хохотнула. — Твоя работа будет в духе твоей новой жизни.
— Я согласен, — одними губами ответил Марат.
Старуха отпустила его, и он рухнул на пол веранды. Его ноги остались на ступеньках. Дождь смывал грязь с его ступней. Ведьма даже не попыталась ему помочь. Она вернулась за стол и вывернула мешочек себе в ладонь.
— Жить среди врагов, — повторила она, — и иметь щеточку для ботинок.
Хохот накатывал на нее спазмами. Она смеялась, пока в ее старой груди не кончилось последнее дыхание, смеялась до слез и стонов. А когда закончила смеяться, начала делать новую куклу вуду. Дождь барабанил по перилам веранды и по голым пяткам полумертвого подростка.
* * *
— Проснись.
Этого голоса нельзя ослушаться. Марат открыл глаза. Темно. Свет масляной лампы. Ноги старухи в дурацких французских тапочках с помпончиками. Марат понял, что все еще лежит там, где упал. Во рту у него было абсолютно сухо, губы обветрились и потрескались. Вкус и запах собственной крови. Звук хриплого дыхания и шум дождя.
— Вставай, — потребовала ведьма.
— Я не могу, — прохрипел Марат. — Мне больно.
— Мне пора спать, а тебе — на работу, — сообщила Намон. — Я не хочу, чтобы ты всю ночь лежал у меня на веранде.
Марат молчал.
— Вставай, — сказала Намон.
Подросток попытался подняться. Его руки задрожали. Он вздохнул и упал обратно.
— Ты ничего не сделала, — вслух подумал он. — Я такой же избитый.
Ведьма усмехнулась.
— Ты живой, — ответила она, — а большего ты не просил.
— Избавь меня от боли, — взмолился Марат. — Я сделаю все, что ты скажешь.
— Это просто, — заверила старуха. — Но ты будешь должен мне не двести, а двести шесть франков.
— Сколько хочешь, — прошептал Марат.
— Сколько хочу, столько и получу, — подтвердила Намон.
Она оставила лампу у лица больного и ушла в дом. Марат слышал, как поскрипывают половицы где-то в глубине помещения. Потом Намон вернулась и легко опустилась рядом с ним.
То, что старуха принесла, удивило Марата. Это была миска рисовой каши, на краю которой лежал кусок жареного мяса. Из середины посудины торчала ложка. Рядом с едой ведьма поставила неоткрытую банку королевского бира.
И еще у нее была маленькая металлическая трубка с круглой чашечкой на конце. Намон поднесла трубку к огню лампы, и с чашечки вниз потек белый дым.
— Что это? — спросил Марат.
— Избавление от боли за шесть франков, — ответила ведьма.
Она протянула трубку подростку. Марат зажал мундштук губами и изо всех сил втянул дым. Он почувствовал сладкий вкус, его легкие захрипели, он закашлялся. Его опять ударила боль, и он замер.
— Не помогает, — сказал Марат.
— Кури медленно и глубоко, — велела Намон. — Еще не было человека, которому не помог бы опиум.
Марат отдышался и затянулся снова.
— Кури и слушай, — продолжала старуха, снова подогревая наркотик над лампой. — Ты умеешь отличать женщин, которым ты нравишься?
Марат только моргнул. Его губы были заняты трубкой.
— Ты пойдешь к Президентскому отелю и встанешь под портиком, — сказала Намон, — и будешь смотреть на тех, кто заходит внутрь. Ты увидишь ту, которая захочет провести с тобой ночь. Скорее всего, она будет белая и очень богатая.
Ведьма снова погрела трубку, и подросток снова втянул текучий белый дым.
— Утром ты уйдешь от нее с деньгами, — продолжала Намон, — и принесешь их мне. Я заберу у тебя половину выручки и еще шесть франков за эту трубку.
— Да, — прошептал Марат. Ему было холодно и хорошо, и он знал, что действительно может это сделать. Пламя свечи расплывалось крестиком, а темнота стала ближе.
Намон встала.
— Еда — это подарок, — добавила она. — Когда боль уйдет, ты будешь очень голодный.
Старуха наклонилась и забрала лампу. Она ушла и унесла с собой свет. Подросток слышал, как она изнутри заперла дверь. Он погрузился во тьму.
* * *
Марат снова очнулся в середине ночи. Ему показалось, что кто-то трогает его ноги. Он поджал их, а потом осознал, что это всего лишь капли дождя. Ливень так и не перестал. Марат сел, сбил рукой банку пива. Она покатилась. Он поймал ее в темноте.
