— Это значит, что ты хороший человек, — сказал Моана.
— Это значит, что ты мудак, — сказал Аль, — не обязательно носить «моко» на роже, чтобы быть маори.
Немного на свете было людей, кто назвал бы Моану «мудак» и остался цел. Но Альберт был прав, право во всех смыслах. Моана оскорбил его, походя. А слово «маори», если перевести его на белую кашу, и значит «человек», «настоящий», «истинный». Вот и все.
— Ты прав, а я нет. Прости меня, мужик. Это я от горя, — сказал Моана.
— Понимаю тебя. Принимаю. Джекки был хорошим человеком, хотя и бандитом, — согласился Альберт. На этом торги закончились, Моана подписал бумаги, заготовленные предусмотрительным Альбертом, и стал законным владельцем яхты. Бумагу он убрал в карман, выпить отказался, но чаю попил, пока Аль глушил водку, обмывая приобретение Моаны. Затем Моана вернулся на свою яхту, снял костюм, рухнул на кровать и моментально уснул.
«Бык» и время засели в его голове и в восемь вечера он проснулся. Тело не ныло, а выло, моля об отдыхе, Моана признавал, что тело право, в таких драках он не участвовал еще никогда, но тело — телом, а дело — делом. В девять вечера, в обычной свое одежде, зашив предварительно жилет, в кармане которого все еще покоилась палица Джекки, он вошел в бар «Бык», второе место сбора «Стальных крыс», кроме кафешки Томаса. Банда была уже там, в полном составе.
— Крышка не придет, — оповестил Моана, — у него дела. Я пришел узнать, когда похороны Джекки и дать денег, — говорил он быстро, твердо, даже не поздоровавшись.
— Крышка и впрямь… Немного занят, Моана. Похороны завтра, в одиннадцать утра. Мы скидываемся тут, вкладывайся, чем богат, — отвечал старейший из «Крыс», судя по всему, возможный кандидат на лидерство.
Моана положил на поднос, на котором лежали купюры разного достоинства, пять тысяч киви и пошел к выходу. Остановился.
— Когда заберете тело? — Спросил он, — и куда отнесете сперва?
— В девять утра, Моана, положим в гроб и поедем на кладбище, — отвечал Расти, тот самый старейший из «Крыс». Говорил один он, никто и словом не обмолвился о том, какими такими делами занят Крышка. Улица знает все.
— К девяти я буду в больнице, Расти. Ребята, не увозите Джекки без меня, — обратился он сразу ко всем.
— Ты не из наших, Моана, но Джекки был твоим другом. Как мы можем тебе отказать? — Расти пожал крепкими плечами, — конечно, мы дождемся тебя. Если гадаешь, что надеть, одевайся, как сейчас — «Стальные крысы» костюмов не носят. — Старый бандит ответил на вопрос, который не знал, как сформулировать Моана.
— Благодарю, парни. Я не опоздаю. До завтра, — Моана поднял руку, прощаясь, «Стальные крысы» ответили тем же и Моана вернулся, наконец, домой, где снова лег спать. В тот день он не ел вообще, организм отказался от еды, аврально реставрируя поврежденные ткани и отбитые мышцы. Переломов, может, и не было, но трещины в костях были точно, в этом Моана был уверен. Нельзя пройти через паровую молотилку, будь ты хоть самым крутым маори в ярости и уцелеть. Жив он остался просто потому, что папа Анару позабыл толком рассказать глупому чаду, что маори нельзя остановить. А его папа — успел. Это была последняя мысль Моаны, с которой он уснул, как умер — тяжелым, беспробудным сном без сновидений.
Пока он спал, доблестная полиция Окленда, проворонившая его на улице, провела осмотр места преступления. По подъезду прошел самум, а два тела, что они нашли, говорили сами за себя.
— Разборка. Это из-за Джекки Косточки. Несложное дело, — уверенно бросил старший группы, закуривая, — странный способ убийства, но это нам только на руку. Раскроем за пару дней.
Но человек предполагает, как всегда.
Часом позже в кабинет начальника полиции Окленда позвонил мэр города. Мэр был человек крутой, резкий, авторитетный, а вот начальник полиции больше бы годился в политики. Так часто бывает в жизни — люди, не умея думать, занимают чужие места, мучаются сами и мешают жить другим.
— По моим данным, господин начальник полиции, дело о смерти бандита Крышки и его родственника со смертью Джекки не связно, — начала мэр сходу, с места в карьер, — обычная битва двух педерастов. Какой еще родственник? Два отброса общества передрались, вот и все. Дело у меня на контроле, я бы посмел вам посоветовать составить простой акт о двойном убийстве на почве чего угодно, и сдать дело в архив. По этим ребятам плакать никто не будет. Вы ведь не будете? Да и, кстати, дом, что купила внезапно ваша бабушка за городской чертой, где радушно поселила вас с семьей, сама проживая в доме престарелых — хорошее место, там плакать глупо.
