- Ты никак, Георгий, шутишь? Не то время. Потом пошутим. Нет, тебе я верю, и общине твоей тоже. Да и какой резон тебе меня убирать? Сам должен понимать. И вообще, власть не так берут - под корень приходится рубить, если что. А тебе пока не по силам прибрать меня, всех моих друзей и дольщиков.
- Да вы что говорите, Павел Петрович! Как и подумать могли такое? Да я кровь по капле отдам... Кто у вас вернее меня? Чей хлеб я ем?
- Все понимаешь... Тебе за меня держаться крепко нужно. Я всегда на благоразумие рассчитывал больше, чем на благодарность. Так что, давай вместе думать будем, где врага искать. Информация сейчас - на вес золота. Везде, по капле, по словечку. Только это и спасет. Нет такого врага, с которым нам не справиться, кроме, разве что, родного государства. Но тем не до нас. С этим проще - если что серьезное затеется, друзья из уголовки стукнут. Но и сейчас стоит их поспрошать, а ну как к ним что-нибудь просочилось? Но спрашивать надо так, чтобы не раскрываться. В этом наша защита. Действовать будем без суеты, скрытно, но наверняка.
Валерий Чуб превратил подписку о невыезде в домашний арест совершенно добровольно. Он и раньше не пользовался у дворовых ребят популярностью, а после того, что произошло, шансы его нарваться на крепкий кулак многократно увеличились.
Иру лучше знали в школе, чем в округе. Милая, немного застенчивая девушка, к ней как-то не прилипали циничные взгляды и словечки. Оказавшись в центре внимания, она так славно смущалась, розовея и вскидывая густые бархатистые ресницы, что таяли даже сердца местных хулиганов, отнюдь не склонных к романтическим чувствам.
Трагическая смерть девушки потрясла ее поклонников. Даже те, кто, казалось, и не замечал ее, теперь припоминали какие-то трогательные мелочи, связанные с нею, а сознание того, что какой-то прыщавый щенок добился ее благосклонности, возмущало. Будь это свой, ровня, крутой парень - другое дело. История день ото дня обрастала слухами, в которых Валерию отводилась самая паскудная роль, и дворовое сообщество накалялось.
Все это прекрасно сознавая, он и заперся в собственной спальне, пробавляясь чтением детективов, откуда черпал разные полезные рекомендации, да крепким кофе, который превосходно варила мать. К телефону она звала его с разбором, и потому посулы "подрихтовать морду" Валерий слышал значительно реже, чем того можно было ожидать, Но этого хватало, чтобы безнадежно испортить настроение. Бывали угрозы и посерьезнее, такие, что будущее представлялось ему совсем в мрачном свете.
Народ в микрорайоне подобрался жесткий, упрямый. Покуривать и выпивать начинали, как говорится, немного позже, чем говорить, но немного раньше, чем писать. Неподалеку находилось трамвайное депо, куда забирались с податливыми девчонками "обжиматься" в вагонах, поставленных в отстойники. Далеко не у всех была своя комната и терпимые родители. Мать Валерия тоже не была склонна поощрять рано пробудившуюся чувственность сына. Так было до трагедии. Теперь же она совершенно разбушевалась, и самое ласковое из того, что приходилось слышать ему, было: "Маленький подлец!"
"Эх, накачать бы мускулы! - тоскливо размышлял Валерий. - Но ведь не возиться, в самом деле, по утрам и вечерам с железом! Или отжиматься... Уж лучше на кровати - занятие поприятнее. Жаль только, опыта маловато. Только было начали мы к практике переходить, как... Нет, нет, ничего не помню! Не надо! Из-за этой дурищи все! И не объяснишь ни черта этим... юным мстителям!.. Они и слушать не станут. Конечно, девчонка всегда права! Особенно, если успела в ящик сыграть! Такая умничка, красавица... А я кому я нужен, точно и впрямь выродок какой-то!"
Снова настойчиво зазвонил телефон. Проклиная себя за слабохарактерность, ведь решил трубку не брать - хорошего ждать не приходится, потянулся к аппарату, взялся за него, как за притихшую, в любую секунду готовую ужалить змею.
На этот раз обошлось. Звонил Кеша Бубликов - одноклассник и в некотором смысле единомышленник, в гонениях на Валерия участия не принимавший. Любимой темой разговоров Кеши было его мифическое сексуальное могущество, а из приятелей только у Валерия хватало терпения выслушивать его эротические фантасмагории. Однако после случившегося и он звонил редко, а сам отвечал сухо и коротко, ссылаясь на какие-то спешные дела. Ну что ж, теперь друзьями не приходилось разбрасываться, даже такими.
