Кладъ нельзя завѣщать. Кладъ принадлежитъ тому, кто его найдетъ и откопаетъ. А найдетъ его и откопаетъ онъ, мистеръ Брамбль. Не даромъ онъ узналъ секреть Коли… Надо устранить только Колю».
Жестокая улыбка скривила полное лицо Брамбля.
«Мало ли что можетъ быть въ такомъ путешествіи по пустынѣ«- подумалъ онъ.
За палаткой былъ слышенъ бодрый, веселый и, какъ показалось мистеру Брамблю, счастливый голосъ Коли… Онъ что-то говорилъ, объясняя абиссинскимъ слугамъ, и тѣ смѣялись.
Стайнлей лежалъ на койкѣ и курилъ трубку.
— Коля-то нашъ, — сказалъ онъ, — какъ по-абиссински насобачился. Любо-дорого!
Мистеръ Брамбль ничего не отвѣтилъ. Онъ остановился въ концѣ палатки, у стойки и посмотрѣлъ сзади на Стайнлея.
«Американецъ знаетъ секреть Коли. Онъ его любить. Онъ станетъ на сторону мальчика. Придется устранить и американца. Читалъ я гдѣ-то, что грабитель, рѣшившись завладѣть имуществомъ одной богатой старухи, входить въ домъ. Его встрѣчаетъ прислуга этой старухи, тоже старая женщина. Онъ убиваетъ ее, чтобы не было свидѣтеля… Потомъ убиваетъ старуху. И тутъ видитъ въ углу спрятавшуюся дѣвочку, внучку старухи…. Онъ пожалѣлъ дѣвочку… Она маленькая — не поняла… А она выдала… Чистое дѣло сорвалось, и грабитель пошелъ на казнь…. Но вѣдь я не грабитель!»
Нервная дрожь пробѣжала по тѣлу Брамбля.
— «Неужели я на это способенъ?… Что же?.. Если хочешь много?… Надо рѣшиться… Да… Но только все надо сдѣлать очень чисто. Чтобы и я — не я, и лошадь не моя!.. Левъ… A вѣдь это опасная штука — левъ. Ато-Уонди говорилъ, что этотъ левъ унесъ ребенка. А левъ, попробовавшій человѣчину, становится смѣлѣе… Да… надо только все сдѣлать умно… Тогда и онъ», — мистеръ Брамбль бросилъ взглядъ на Стайнлея, — «ничего не скажетъ».
— Стайнлей, — бодро сказалъ мистеръ Брамбль, и остановился надъ койкой американца, заложивъ руки въ карманы короткихъ рейтузъ. — Знаете, что я придумалъ, чтобы ловче взять льва.
— Ну?
— Левъ, по словамъ Ато-Уонди… вотъ грязный старикъ!.. Обложенъ между Гадабурка и Минабеллой…
— Ну?
Американецъ ничѣмъ не выдалъ своего волненія.
— Геразмачу Банти, проживающему въ Гадабурка приказано оказать намъ полное содѣйствіе… Тамъ въ пустынѣ будетъ положена приманка и надъ нею устроенъ бревенчатый блокгаузъ. Льву туда никакъ не добраться. Это охота для меня… и для Коли… Какіе же мы охотники!.. Но Ато-Уонди мнѣ говорилъ, что левъ можетъ догадаться по приготовленіямъ и не пойти на приманку и тогда онъ знаетъ его ходъ и его можно будетъ подкараулить у Минабеллы…. Вы меня, Стайнлей, понимаете? Было бы такъ досадно, если бы этотъ левъ, изъ-за котораго мы такъ много надѣлали шума у негуса, ушелъ отъ насъ. Вотъ что я надумалъ. Поѣзжайте вы съ Арару и еще съ кѣмъ хотите изъ слугъ на перерѣзъ ему въ Минабеллу и устройте тамъ засаду льву. Вы стрѣлокъ спокойный, вы не испугаетесь, если на васъ левъ выйдетъ и въ чистомъ… да и абиссинцы вамъ помогутъ, а мы по стариковски попытаемся изъ блокгауза. А? что вы думаете?
Трубка долго сипѣла въ зубахъ у мистера Стайнлея. Наконецъ, раздалось его спокойное:
— Оль-райтъ. Хорошо!
Коля, счастливый тѣмъ, что близилась цѣль ихъ путешествія, что уже найдена была таинственная Минабелла, а съ нею, возможно, и кладъ дяди Пети, какъ на пружинахъ легко похаживалъ вдоль коновязи муловъ и наблюдалъ, какъ абиссинскіе слуги ихъ зачищали.
— «Астрѣ«, Арару, надо бы хвостъ замыть. Ишь, какъ затрепался, — улыбаясь сказалъ Коля и погладилъ по блестящему крупу темно-караковаго мула мистера Стайнлея.
— «Бузу малькамъ бакло»,[62] - подтвердилъ Арару, разбирая руками волосы, жидкаго хвоста мула. — Самое хорошее животное! И мистеръ Стайнлей! Вотъ ѣздитъ! Вотъ стрѣляетъ! Настоящій абиссинецъ!
Коля улыбнулся. Ему пріятна была похвала его другу. Въ головѣ бѣжали мысли. Уносили Колю отъ коновязи среди кустовъ и травъ, на берегу тихаго ручья, гдѣ по кустамъ вился цвѣтущій голубой барвинокъ и цѣпкая ежевика свисала къ землѣ, уносили къ той страшной и прекрасной Минабеллѣ, гдѣ надо ждать заката, смотрѣть, куда упадетъ тѣнь на закатѣ, отсчитать пять шаговъ и рыть….
«Что тамъ? Навѣрно тяжелый сундукъ, окованный желѣзными полосами. Проржавѣло, поди, въ землѣ желѣзо. Въ сундукѣ золотыя монеты — двадцатифранковыя. Или, можетъ быть, серебряные абиссинскіе талеры Марш-Терезы. Сколько тамъ можетъ быть?»
