– Что там у тебя? Неужели очередной кусок Артефакта?
Буйвол сел рядом с напарником, положил шкатулку на стол. Сказал:
– Открой.
Айхия и Хатук с любопытством следили за происходящим. Ссутулившийся Тек бормотал что-то, не замечая ничего вокруг, должно быть рассказывал историю про свою съеденную кошку.
– Что же этакое можно найти в доме у бортника? – хмыкнул Малыш, пододвигая к себе шкатулку. – Рой пчел?
Буйвол из котелка наскреб себе в тарелку каши, облизал ложку.
Малыш чуть-чуть приподнял крышку, будто действительно думал, что под ней могут оказаться пчелы. Изогнувшись, заглянул в щелку.
– Видишь? – спросил Буйвол.
– Что я там должен увидеть? – Малыш заподозрил неладное. Было что-то неестественное в поведении напарника.
– Ну ладно, посмотрел и хватит, – сказал Буйвол. – Давай сюда.
– Ничего я не посмотрел!
– Все равно, давай сюда. Это мое…
Малыш недоверчиво покосился на товарища. Придержал его тянущуюся руку, повернулся боком. Откинул крышку шкатулки. Наклонился к ней. И вдруг подскочил, выпрыгнул из-за стола, заплясал посреди комнаты, витиевато ругаясь.
Буйвол хохотал так, что глухой Тек очнулся, вскинул голову, недоуменно оглядываясь, пытаясь понять, откуда в его тихом доме взялся этот шум.
Смеющаяся Айхия вынула из коробочки живой серый комочек, показала Хатуку, погладила усатую мордочку мизинцем.
– Ладно! – теперь уже и Малыш смеялся, грозил пальцем Буйволу. – Следующий ход за мной! Подпущу тебе в постель десяток пауков!..
Они успокоились нескоро, всё переругивались шутливо, обзывали друг друга по-всякому, припоминали несерьезные обиды, перечисляли старые прегрешения.
Они встретились после небывало долгой разлуки, и были рады этому.
– Я отпускаю ее, – сказала Айхия, обращаясь к Буйволу.
– Да, да, – кивнул он. – Для того мы ее и принесли. Выпускай, пока старик не видит… Хотя нет!
Девушка выпрямилась, вновь прижала руку к груди.
– Что?
– Дай я сам ее отпущу.
Буйвол из рук Айхии взял мышь, поднес к лицу, посмотрел в черные бусинки глаз. Малыш поморщился – он не любил грызунов. Не то чтобы боялся, нет, просто была у него к ним какая-то неприязнь. Отвращение.
– Вот, – сказал Буйвол. – Твой новый дом. Здесь грязно, так что еду всегда можно будет найти. И кошки тут нет. Ее съели… – Он присел на корточки, опустил руку, разжал кулак. Мышь какое-то время лежала на его ладони не двигаясь, и Буйвол испугался, что невзначай ее придушил.
– Ну же!
Малыш хмыкнул, подумав, что все-таки друг очень сильно изменился за время, пока они не виделись. Одиночество что-то с ним сделало, то ли надломило в нем что-то где-то, то ли, напротив, укрепило. Неясно пока, к лучшему эти изменения, или же к худшему.
Время покажет…
Мышь ожила. Она скатилась с ладони Буйвола, широким полукругом обежала комнату и скрылась в самом темном углу.
– Ну вот, – выдохнул Буйвол. – Теперь, вроде бы, ничто меня здесь не держит.
Ночью их всех мучили кошмары.
Айхия вновь видела полыхающую деревню, пылающие дома и мечущихся людей. Летели стрелы, шипя, словно змеи. Ревел горящий заживо скот. Отовсюду неслось – «Меченый!». Совсем рядом прятались во мраке безликие тени. И сколько их там – не разобрать…
Хатук снова шел через перевал, тащил на себе Шалроя. Пастух едва переставлял ноги и требовал, чтобы его оставили, бросили прямо здесь. За спиной Айхия, плача, уговаривала обессилевшего Кахима не останавливаться. Выл ветер, стегал позёмкой лица. Красное солнце опускалось за край вздыбившейся земли, и где-то далеко позади пробивались через сугробы преследователи – серые тени – словно стая волков. Сколько их – не разглядеть…
Малышу чудилось, что он окружен неведомыми врагами. В густом тумане двигались их фигуры, он стрелял в них, но промахивался. Колчан стремительно пустел, а он всё промахивался и промахивался. И всё больше становилось врагов – сколько их там – не сосчитать…
Буйвол видел ненавистный сон. Он стоял на коленях, не имея возможности пошевелиться, и ходила кругами во мгле безобразная тень, ползала, словно паук по своей паутине. Одна единственная тень, но тысячеликая, многоголосая. И звенел издевательский девичий смех…
