- Великолепно! - сказал Клейст. - Взгляните, Швиммер.
Порывшись в кейсе, человек в белом извлек из него и положил перед собой пачку бумаг, отставив в сторону бокал с коньяком. Сигарету он расположил на краю пепельницы белого фарфора. Понаблюдав, как моложавый, с правильными чертами лица, Швиммер передал портсигар через стол Мундту, он вынул из внутреннего кармана очечник, а из него очки. Ответив улыбкой на восхищенные взгляды Швиммера и Клейста, он засунул очечник обратно, встряхнул очки и одел их на переносицу. Мундт, рассматривая портсигар, издал лишь долгий и тихий свист. Человек в белом взял свою сигарету, осторожно стряхнул столбик пепла и снова положил ее в пепельницу. Разложив перед собой бумаги, он отхлебнул коньяка и погрузился в изучение первой страницы.
- М-м-м, м-м-м, м-м-м, - донеслось со стороны Траунштейнера.
Человек в белом, допив коньяк, поставил бокал на стопку листов.
Портсигар вернулся к нему из рук серебряноголового Гессена, на худом лице которого выделялись ярко-голубые глаза.
- Какое счастье быть обладателем такой вещи! - сказал он.
- Да, - кивнув, согласился человек в белом. - Я исключительно горжусь ею.
- Как иначе, - сказал Фарнбах.
Человек в белом отодвинул пепельницу и твердо сказал:
- Ну, а теперь к делу, ребята.
Проведя рукой по короткому седоватому ежику волос, он спустил очки на кончик носа и поверх оправы оглядел собравшихся. Забыв о сигарах, они внимательно смотрели на него. В помещении воцарилась мертвая тишина, которую нарушало лишь шипение кондиционера.
- Вы узнаете, что вам предстоит делать, - сказал человек в белом, - и поймете, что вам предстоят нелегкие труды. Теперь я могу посвятить вас в детали.
Он наклонился к собравшимся, рассматривая их через очки. - В ближайшие два с половиной года, в определенный день или близко к нему, предстоит умереть девяносто четырем людям, - сказал он, обратившись к тексту. - Шестнадцать из них в Западной Германии, четырнадцать в Швеции, тринадцать в Англии, двенадцать в Соединенных Штатах, десять в Норвегии, девять в Австрии, восемь в Голландии и по шесть в Дании и Канаде. Всего девяносто четыре. Первый из них должен погибнуть шестнадцатого октября или примерно около этой даты, последний - в районе двадцать третьего апреля 1977 года.
Откинувшись на спинку, он снова оглядел собравшихся.
- Почему должны умереть эти люди? Почему в строго определенные числа? - он покачал головой. - Не все сразу; позже вы получите право узнать, в чем дело. Но пока я могу сказать вам вот что: их смерти станут финальным этапом в операции, которой я и лидеры Организации посвятили много лет, огромные усилия и большую часть средств Организации. Это, пожалуй, самая важная операция из всех, которые предпринимала организация, хотя «важная» - совершенно невыразительное слово для описания ее. На весах лежат все надежды, весь смысл существования арийской расы. И тут нет никакого преувеличения, друзья мои; это истина в буквальном смысле слова: смысл существования арийцев - одержать верх над славянами и семитами, над черными и желтыми - реализуется при успехе замысла и пойдет прахом, если операция не удастся. Так что «важная» в самом деле недостаточно выразительное слово, не так ли? Может быть, стоит сказать «святая» задача? Да, это ближе. Это святая операция, в которой вы примете участие.
Взяв сигарету, он стряхнул пепел и поднес окурок к губам,
Собравшиеся с удивлением смотрели друг на друга, затягиваясь сигарами и отпивая коньяк. Затем они снова перевели взгляды на человек в белом, который, положив сигарету, не отрывал от них взгляда.
- Вы оставите Бразилию в новом обличье, - сказал он, коснувшись лежащего рядом атташе-кейса. - Все здесь. Все совершенно подлинное, никаких подделок, у каждого из вас будет достаточно средств для существования в течение двух с половиной лет.
- В драгоценных камнях, которые, - он улыбнулся, - которые, я боюсь, вам придется вывозить через таможню не самым приятным образом.
Улыбаясь, он пожимал плечами. Собравшиеся, тоже улыбаясь, неопределенно пожимали плечами.
