– А где отец Алекса?
– Неизвестно. В свидетельстве о рождении Алекса имени отца нет. Синди не выходила замуж и отказывается говорить о нем. Похоже, он не играет особой роли в жизни мальчика. Алекса очень тревожит здоровье его матери. По отношению к ней он ведет себя как отец, демонстрируя все признаки психологической травмы, которую вызывает у детей попытка родительского суицида.
Майкл развернул папку ко мне, открыв на странице с выписками из заключений нескольких детских психиатров, которые консультировали Алекса.
– Беседы с матерью и учителями выявили множество психопатических эпизодов, включая и насилие по отношению к учительнице.
– Насилие?
Майкл вздохнул, неохотно пояснив:
– Он внезапно ударил учительницу во время вспышки эмоций. Заявил, будто его спровоцировал другой ребенок, а учительница не стала раздувать скандал, но мы все равно зарегистрировали случившееся.
Быстрый просмотр записей убедил меня, что у Алекса все признаки классического случая РАС – расстройств аутистического спектра, – включающие конкретное мышление, предрасположенность к неправильной трактовке ситуаций, вспыльчивость, язык, слишком сложный для его возраста, отсутствие друзей и эксцентричность. Я заметила примечание, где указывалось, что он общается с демонами. А потом увидела, что ему не прописывались ни лекарства, ни лечение. Мои шотландские коллеги предупреждали меня, что «в Северной Ирландии все иначе». Под «все иначе» подразумевалась практика психиатрического вмешательства. Эти слова звенели в моих ушах, когда я пролистывала записи.
– Что вновь привело вас в Северную Ирландию? – спросил Майкл, когда я встретилась с ним взглядом.
Я откинулась на спинку кресла, сложила руки на папке.
– Короткий ответ – работа.
– А длинный?
Я замялась.
– Случайная фраза доктора наук, устраивавшегося на работу в мою клинику в Эдинбурге. Женщина сказала, что в Северной Ирландии даже дети, которых не вылавливали из плавательных бассейнов и не заворачивали в фольгу во время террористической угрозы, которые не определяли расстояние по взрыву бомбы и никогда не видели оружия, испытывали психологические проблемы, вызванные страданиями предыдущего поколения.
Он склонил голову.
– «Вторичное воздействие», так это называется?
Я кивнула. Тут же в памяти всплыл приглушенный взрыв бомбы. Из окна моей спальни в Бангоре, расположенной на побережье пригорода Белфаста, я слышала взрывы, глухие, вызывающие тошноту. Это воспоминание не покидало меня.
– Здесь более высокий процент психических заболеваний, чем в любом другом регионе Великобритании.
– Что ж, этим объясняется важность моей работы. – Майкл потер глаза и спросил: – Вас когда-нибудь вытаскивали из бассейна при ложной угрозе взрыва бомбы?
– Дважды.
– Так вы полагаете, что у каждого бедолаги вероятность появления психического заболевания выше?
Я покачала головой.
– Никому не дано оценить воздействие какого-либо события на психическое здоровье человека. Есть множество других факторов…
Майкл нахмурился.
– Алекс не имел ничего общего с политической ситуацией девяностых годов.
– Правда?
– Мы говорили об этом и с ним, и с Синди. Да, конечно, они живут в неспокойном районе, но Синди ясно дала понять, что столь сильное влияние на нее оказало только насилие, которому ребенком она подвергалась дома.
«Еще один случай вторичного воздействия», – подумала я.
– Как давно вы занимаетесь Алексом?
– Я с ним в постоянном контакте. Его семейная ситуация очень хрупкая, и условия жизни не идеальные. После последней попытки самоубийства Синди власти угрожали определить мальчика в приемную семью.
Я подумала, что это не такая и плохая идея, пусть Майкл придерживался противоположного мнения, но решила, что пока рано делать выводы и ставить под сомнение его точку зрения.
Я постучала пальцем по лежавшей передо мной толстой папке.
– А что же нужно? – спокойно спросила я, обратив внимание, что Майкл повысил голос, упоминая о приемной семье, а его бледное лицо вдруг раскраснелось.
– Для начала, декларация индивидуальных потребностей. – Он помолчал. – Когда я услышал, что в городе появился новый детский психиатр… Что ж, вы можете представить мое облегчение. – Он улыбнулся, и внезапно я испугалась: а вдруг не оправдаю его надежд.
