– …Я дочитываю очень интересную книгу, – говорил Герберт зрителям. – Она называется «Граф Монте-Кристо». Думаю, что большинство из вас с удовольствием ее прочтут. – Тут он поднял книгу так, чтобы можно было увидеть название. – Я также принялся за труд по астрономии, написанный неким Данканом. И сразу захотел иметь свой телескоп. Папа дал мне понять, то купит небольшой телескоп к концу учебной четверти, если я буду хорошо трудиться и получать хорошие отметки. Когда мне купят телескоп, я обязательно расскажу вам о том, что увижу.
– Этой ночью земля будет трястись на севере штатов Восточного Побережья. Материальные убытки будут серьезные, но обойдется без жертв. Завтра утром, в десять часов, найдут Гвендолин Бокс, которая пропала в Сиерре и с прошлой среды не подавала о себе вестей. У нее сломана нога, но кроме этого все в порядке.
– Когда у меня будет телескоп, я надеюсь вступить в Общество наблюдателей пульсаров. Пульсация звезд характеризуется периодическим изменением их блеска под воздействием различных факторов…
После передачи Веллман представил Риду молодого Пиннера. Рид нашел его очень милым, вежливым, но несколько замкнутым.
– Я не знаю, как мне все это удается, – заявил Герберт после того, как ему задали предварительные вопросы. – Это вовсе не картинки, как вы полагаете, и не слова. Это… как бы вам сказать… это как бы происходит у меня в душе. Иначе я не могу объяснить. Я уже заметил, что не способен предсказать явление, если хотя бы немного не разбираюсь в его природе. Землетрясения я предсказываю потому, что любой примерно представляет себе, что это такое. Но я бы не предсказал о Гвендолин Бокс, если бы не знал, что она пропала. У меня просто было бы чувство, что найдут что-то или кого-нибудь.
– Если я правильно понял, ты не можешь предсказать что-то в точности, если оно уже не находится в твоем сознании? – спросил Рид, нахмурив лоб в раздумии.
– Пожалуй, да, – ответил Герберт. – Скажем так, что оно как бы оставляет пятно в моей душе. Пятно слишком размытое, чтобы я мог его точно описать. Как будто смотришь на свет с закрытыми глазами. Знаешь, где свет, но сказать о нем ничего не можешь. Вот почему я так много читаю. Мне нужно как можно больше знаний, чтобы уметь предсказывать. Что здесь срабатывает, я не знаю. Но знаю, что это работает.
К ним присоединился отец Герберта, невысокий мужчина, подвижный и энергичный, что сказывалось в каждом его жесте.
– Будете изучать Герберта, да? – живо спросил он после того, как представился. – Отлично! Боюсь показаться вам невежливым, но скажу вот что: поздновато вы за него взялись.
– При чем здесь вежливость, – начал Рид с улыбкой. – Сначала мне необходимо добиться нужных ассигнований на исследования – вот в чем загвоздка…
– Скажите лучше, что хотите знать: будет ли землетрясение? – с лукавым смешком заметил Пиннер. – Слушать, как это объявляет Герберт – одно; дойти до этого факта самому – совсем другое. А я вам скажу: землетрясение будет, и не позже, чем сегодня ночью! Что же касается этой Бокс, то ее найдут. Слово Пиннера!
Землетрясение произошло тем же вечером, в четверть десятого. Рид, устроившись в мягком кресле, читал последний отчет Общества физических исследований, когда его внимание привлек глухой нарастающий гул. Минуту спустя земля затряслась у него под ногами.
На следующее утро, едва прибыв на работу, он связался с Гаффнером, случайно знакомым ему сейсмологом. На том конце провода голос Гаффнера показался ему решительным и даже грубым.
– Да нет же, никакой возможности предсказать землетрясение нет! Даже а час до него… Иначе мы бы незамедлительно предупреждали власти об эвакуации населения из зоны бедствия, и никаких жертв не было бы. Сейчас мы способны лишь определить возможную зону землетрясения, не более того. И то на это уходят годы. Что же касается точной даты, точного часа… это все равно, что спросить у агронома о рождении новой звезды. Но откуда у вас этот внезапный интерес к сейсмологии? Он как-то связан со вчерашним предсказанием юного Пиннера?
– В общем, да… Мы решили заняться его изучением.
