Сменив тему разговора, Хестер застала Делию Мейнард врасплох. Разумеется, так и было задумано. Хестер изучала ее лицо, искала на нем какую-нибудь подсказку. Ей показалось, что она что-то увидела, но стопроцентной уверенности не было. Хестер уже очень давно участвовала в допросах и прекрасно умела распознавать ложь. Но полной уверенности у нее не было. Полная уверенность — удел глупцов.
— Ничего особенного, — сказала Делия.
— В таком случае свяжитесь с ФБР.
— У нас нет такой возможности.
— Иными словами, вам есть что скрывать. Извините, но я человек прямолинейный, поэтому буду говорить начистоту. Я думаю, вы лжете. Что еще хуже, вы лжете не кому-то, а мне. Поэтому давайте все проясним. Мне плевать, что вы скрываете и что запечатлено на этих записях. Не забывайте, что я ваш адвокат. Мне можно все рассказать. Никто ничего не узнает.
— Никогда? — Делия безрадостно улыбнулась.
— Никогда.
— Ни при каких условиях?
— Ни при каких условиях.
Делия прошлась по комнате, выглянула в окно. Вид был потрясающий, но сейчас Делия Мейнард, похоже, не находила в нем ни радости, ни успокоения.
— Я говорила, что на днях смотрела вашу передачу. С Саулом Штраусом.
— И что?
— Штраус начал рассуждать на тему «что, если бы вы могли остановить Гитлера». И вы его осадили.
— Ну конечно, — сказала Хестер. — Это же бред восьмидесятого уровня.
— Итак, чисто гипотетически, если бы я владела информацией, способной остановить Гитлера…
— Ох, я вас умоляю…
— …и сообщила ее вам в рамках адвокатской тайны…
— Раскрою ли я эту тайну? — спросила Хестер. — Нет.
— Даже если из-за вашего молчания Гитлер придет к власти?
— Да, но это лишь предположение. К тому же глупое, — сказала Хестер. — Углубляться не буду, но вы, наверное, читали о парадоксе Гитлера? Перескажу вкратце: если вернуться в прошлое и убить Гитлера во младенчестве, эффект будет такой, что изменится все на свете. Родятся совершенно другие люди, а не мы с вами. Но глупость не в этом. Глупость в том, что я не умею путешествовать во времени — ни в прошлое, ни в будущее. Будущее — это лишь догадки. Никто не знает, каким оно будет. Но одно могу сказать наверняка: я никому не выдам ваш секрет, каким бы страшным он ни был. Ни при каких условиях. Потому что я не знаю, действительно ли он остановит следующего Гитлера. К тому же я не уверена, что следующего Гитлера нужно остановить. Допустим, я помешала Гитлеру прийти к власти и его место занял еще больший психопат — после того, как немецкие ученые придумали атомную бомбу. Все обернулось бы еще хуже. Понимаете, о чем я?
— Понимаю, — сказала Делия. — Слишком много переменных. Не допустив одного кровопролития, мы провоцируем другое, еще более страшное.
— Вот именно. По долгу службы мне довелось выслушать немало жутких признаний. Ужасных, чудовищных… — Хестер на мгновение закрыла глаза. — И если бы я нарушила клятву, не исключено, что мир сделался бы лучше. Но только на микроскопическом уровне. Например, для какой-нибудь семьи восторжествовала бы справедливость. Или я предотвратила бы очередную трагедию. Но в конце концов я вынуждена верить в систему правосудия, хоть в ней и полно изъянов.
Делия медленно кивнула:
— На этих записях ничего нет.
— Уверены?
— Да. Кое-какие эпизоды могут сыграть на руку врагам Расти. Но никаких явных улик на записях нет.
— Тогда ладно, — сказала Хестер. У нее зажужжал телефон. Пришло сообщение от Уайлда:
Мои люди будут через полчаса.
Делия собралась сделать еще один звонок. Какое-то время Хестер смотрела на нее. Почувствовав на себе ее взгляд, Делия подняла глаза и спросила:
— Что?
— Позвольте добавить к вышесказанному одно предостережение, — сказала Хестер. — Чисто по-матерински.
— Хорошо.
— Если бы речь шла о спасении моего сына, я бы все рассказала. — (Делия не пошевелилась.) — Соловьем бы разливалась. Выложила бы все как на духу. В такие моменты все теории парадоксов яйца выеденного не стоят. Если бы я могла вернуться в прошлое, что-то рассказать, а взамен вернуть себе сына, то не стала бы раздумывать. Ни секунды. Понимаете?
— Пожалуй.
Хестер кивнула и отвернулась. Глаза ее оставались сухими.
