Сын сейчас у отца. Сондра с бывшим мужем неплохо ладят. Ей нравится останавливаться в «Шератоне». Ее всякий раз размещают в президентском номере.
— Ты просто обязан на него взглянуть, — сказала она тоном, способным обеспечить безобидному фильму рейтинг 18+. — Последний этаж. За окном — панорама Нью-Йорка. Номер трехкомнатный. Если захотим, можем посидеть в гостиной, пропустить по стаканчику. Ты только не подумай… — Наконец Сондра протянула ему ключ-карту. — Когда я вписывалась, мне выдали две штуки, — вкратце объяснила она. — Один от гостиной, другой от спальни. Ну, ты понял. — (Уайлд, все еще потягивая второй «блонд-лагер», заверил Сондру, что да, он все понял.) — В любом случае мне сейчас не уснуть. Джетлаг. Поработаю в гостиной. Если хочешь, поднимайся. Выпьем на сон грядущий.
На сон грядущий. Суаре. Институтка. Похоже, Уайлда занесло в 1963 год.
Он поблагодарил Сондру, но не стал ничего обещать. Она направилась к лифту. Чтобы не смотреть ей вслед, Уайлд уставился на ключ-карту. Выпить, значит. В гостиной, не в спальне. Может, все и правда так будет. Выпьют, и больше ничего.
— Ну что, будете подниматься? — спросил высокий мужчина с волосами, собранными в конский хвост. Возле стойки было штук двадцать свободных табуретов, но высокий решил сесть рядом с Уайлдом. — Она очень привлекательная, — сказал он. — Мне нравятся рыжие, а вам? — Уайлд не ответил. Высокий протянул ему руку. — Меня зовут Саул.
— Штраус, — добавил Уайлд.
— Вы знаете, кто я? — (Уайлд промолчал.) — Что ж, я польщен.
Уайлд не раз видел Штрауса в передаче Хестер. Саул неплохо смотрелся на телеэкране: суперпрогрессивный преподаватель из колледжа и в то же время — самый настоящий герой войны. Такой человек достоин восхищения. Но Уайлд недолюбливал экспертов. Они появляются в передаче лишь для того, чтобы разозлить собеседника или подтвердить его слова. В обоих случаях от них нет никакой пользы.
— Не расслышал вашего имени, — сказал Штраус.
— Но вы его знаете.
— Неужели вы такая известная персона? — Штраус с любопытством посмотрел на Уайлда. Наверное, от этого взгляда студентки (Хестер обозвала бы их институтками) так и млеют. — Вас зовут Уайлд, верно? Вы тот самый мальчик из леса.
Уайлд достал из бумажника сколько-то денег, бросил купюры на стойку и поднялся на ноги:
— Приятно было познакомиться.
Штраус остался неподвижен:
— Так вы подниметесь к ней в номер?
— Вы что, шутите?
— Только не подумайте, что я сую нос в ваши дела.
— Знаете, Саул… Можно обращаться к вам по имени?
— Конечно.
— Предлагаю закончить предварительные ласки и перейти к делу.
— Так вы и поступите, когда подниметесь наверх? — Штраус тут же поднял ладонь. — Прошу прощения, я зашел слишком далеко. — (Уайлд направился к выходу из бара.) — Слышал, сегодня у вас была стычка с сыном Мейнарда, — сказал Штраус. Уайлд вернулся к стойке. — Вы же просили закончить предварительные ласки, верно? — добавил Штраус.
— Слышали? От кого?
— У меня есть информаторы.
— И кто они?
— Анонимы.
— В таком случае до свидания.
— Не исключено, что дело важное. — Штраус положил руку на предплечье Уайлда. Хватка у него была железная.
Подумав, Уайлд снова уселся за стойку. Ему стало любопытно. Конечно, у Штрауса свои интересы — а у кого их нет? — но в то же время видно было, что он честный малый. Поначалу интуиция подсказала Уайлду, что правильнее будет закончить этот разговор, но потом он решил: если выслушать Штрауса, вреда не будет.
Уайлду совершенно нечего терять.
— Я ищу девочку. Подростка. Вероятно, она сбежала.
— Наоми Пайн.
Да, неудивительно.
— У вас хорошие информаторы, — заметил Уайлд.
— Я ведь бывший военный, как и вы. Какое отношение Крах Мейнард имеет к Наоми Пайн? — спросил Штраус деловым тоном.
— Возможно, никакого.
— Но?
— Она — школьная пария. А он — всеобщий любимчик. Тем не менее они общались между собой.
— Вы не могли бы развернуть? — спросил Штраус.
— Обратитесь лучше к своему информатору.
— Что вы знаете о связи Мейнардов с Расти Эггерсом?
— Знаю, что Мейнард продюсировал его передачу.
— Дэш Мейнард создал Эггерса.
— Как скажете.
Саул придвинулся ближе к Уайлду:
