«Верно», — подумала Хестер.
— Не стану пересказывать всю свою биографию. Я родилась в маленьком городишке. Природа… как бы выразиться… наградила меня фигурой, привлекающей чересчур много внимания. Все говорили, что мне нужно идти в модельный бизнес. Я попробовала. Честно говоря, безуспешно: ростом не вышла. И не страдала отсутствием аппетита. Кое-какая работа мне все же перепадала: в основном реклама нижнего белья. А потом я влюбилась в сильного мужчину. Поначалу Бернард был добр ко мне, но позже его комплексы сожрали его заживо. Он был уверен, что я ему изменяю. После съемки я возвращалась домой, и он задавал миллион вопросов: кто со мной говорил, кто флиртовал, ну не скромничай, быть такого не может, чтобы к тебе никто не подкатывал, ну а ты что — улыбнулась? Поддержала разговор? Кстати, почему ты так поздно?
Пиа замолчала, сняла темные очки, вытерла глаза.
— И вы ушли от него? — спросила Хестер.
— Да, ушла. Выбора не было. Мне помогли. Очень сильно помогли. Я начала вставать на ноги и тут встретила Гарри, моего мужа. Остальное вам известно.
— Наоми связывалась с вами? — спросила Хестер так вкрадчиво, как только могла.
— Какое вам дело?
— Долго рассказывать. Но я никогда не предам Наоми, слышите? Что бы вы ни рассказали, знайте: я сделаю все, что в моих силах, чтобы ей помочь.
— Но если расскажу, — произнесла Пиа, — то я сама предам Наоми.
— Можете мне доверять.
— Вы работаете на Бернарда?
— Нет.
— Поклянитесь.
— Мне нет дела до вашего бывшего мужа. Меня интересует ваша дочь. Да, клянусь.
— Наоми звонила мне. — Пиа вновь надела темные очки.
— Когда?
— Несколько дней назад.
— Что сказала?
— Сказала, что ее ищут какие-то люди, работающие на Бернарда. И что эти люди могут позвонить мне и спросить, где Наоми, — так, как вы позвонили во второй раз. Она просила ничего не говорить.
— С чего бы?
— Наверное… наверное, планировала сбежать от отца. И решила: если все подумают, что она у меня, ей удастся запутать следы.
— И вас это устроило? Что она хочет пуститься в бега?
— Я была очень рада. Ей необходимо было сбежать от Бернарда.
— Не понимаю, — сказала Хестер. — По вашим словам, он жестокий человек. Ну, ваш бывший.
— Вы даже не представляете насколько.
— И вы тем не менее, — Хестер старалась, чтобы голос не дрогнул, — оставили с ним дочь?
— Я очень долго лечилась. — Она снова сняла очки. — Вы даже не представляете, сколько я ходила к психотерапевту. Я была в полном смятении, без сил. Ничего не могла поделать. Такова жестокая истина, и мне пришлось встать с ней лицом к лицу, миссис Краймштейн, — чтобы поправиться, залечить раны и жить дальше.
— Что за жестокая истина?
— В одном Бернард был прав: я с самого начала не хотела удочерять Наоми. Дело в том, что — и я долго не могла себе этого простить — я не сумела к ней привязаться. Может, потому, что она мне не родная. Может, в то время я не была готова стать матерью. Может, мы были несовместимы на физиологическом уровне или же дело было в тяжелых отношениях с ее отцом. Не знаю. Но я так и не почувствовала связи между нами.
В горле у Хестер стоял едкий комок. Сглотнув, она сказала:
— Поэтому вы просто оставили Наоми у него.
— Не было выбора. Вы должны это понять.
Хестер отодвинула шезлонг и встала:
— Если Наоми даст о себе знать, передайте, чтобы немедленно связалась со мной.
— Миссис Краймштейн? — (Хестер посмотрела на нее сверху вниз.) — Кому вы верите?
— В смысле? Вам или Бернарду?
— Да.
— А что, есть разница?
— Думаю, да.
— А я думаю, что нет, — сказала Хестер. — Вы или жестоко обращались с дочерью, или как последняя эгоистка решили о ней забыть. В любом случае вы бросили маленькую девочку с человеком, которого только что охарактеризовали как настоящего монстра. Даже когда вы «поправились», когда «залечили раны», даже когда вышли замуж и перебрались в этот шикарный таунхаус, бедняга осталась жить с больным человеком. Вы ее не защитили. Вы о ней не думали. Вы просто сбежали, Пиа, а Наоми осталась. — Пиа, опустив голову, уставилась на стол. — Поэтому мне плевать, кто лжет — вы или он. В любом случае вы мерзавка. Надеюсь, вы никогда не сможете обрести покой.
