Перед лампадами белел раскрытый молитвенник в гладком матерчатом переплете, вокруг висели хадаки самых различных цветов и оттенков, внизу стояли чашечки со святой водой. «Как в настоящем храме! — удивился Бат. — Надо прийти сюда еще раз, вместе с Жаргалом и Тумуром. Здесь так интересно!»
Он вышел из пещеры и прилег в сторонке, укрывшись за нагромождением серых камней. Потом вспомнил про свиток, найденный в жилище ламы, развернул его и обнаружил какой-то странный рисунок: изображение неизвестного божества. Таких Бат еще никогда не видел. Он пожал плечами, снова свернул свиток и сунул за пазуху.
Время приближалось к полудню, солнце стояло высоко в небе. Как приятно было нежиться под его лучами после вчерашней дождливой ночи. Тем более, что рядом стояла корзина с сочной красной смородиной. «Кто же все-таки живет в этой пещере? — думал Бат, уплетая вкусные ягоды. — Ночью именно отсюда светился огонек. Наверное, хозяин ушел куда-нибудь. Ну что ж, подождем, посмотрим».
Бат укрылся в расщелине и стал наблюдать за входом в пещеру. «Мать небось волнуется, ищет, — забеспокоился он вдруг. — А как ребята? Может, они тоже ночевали в лесу?» Он хотел было вернуться, но, поразмыслив, остался. Надо же узнать, кто здесь живет.
Дул ветерок. На небе опять стали сгущаться тучи — собирался дождь. Какая-то черная птица упорно кружила над головой. И вдруг в тот самый момент, когда Бат решил уже покинуть свое укрытие, он увидел вдали человека в коричневом дэле. Человек этот вышел из леса и, придерживаясь небольшой канавки, тянувшейся рядом со скалистым гребнем, пошел прямо к пещере. Человек шел сгорбившись, как-то даже пригибаясь к земле. Но все равно было видно, что он высокого роста. Вот он подошел к пещере, юркнул внутрь, и вскоре до Бата донеслись глухие слова молитвы. Потом внизу показался еще один человек, в войлочной шляпе и дэле светло-голубого цвета, с мешком в руках. Той же самой дорогой он вошел в пещеру.
Затаив дыхание Бат весь превратился в слух.
— Хорошо ли отдохнули, бакши? — прозвучал тонкий голос.
— Хорошо, — хрипло ответил лама. — Ну, а как ты добрался? Надеюсь, без приключений?
— Все в порядке. Принес вам чай, учитель.
Слышно было, как по пиалам разлили чай. Потом наступило молчание. Но вот снова заговорил лама:
— Сколько же аилов собираются откочевывать?
— Около десяти.
— Около десяти! — грозно повторил хриплый голос. — Ты ведь говорил, что тридцать, не меньше?
— Да, учитель. Но все рухнуло из-за проклятого парня.
— Какого еще парня?
— Да этого, Бурэндала́я.
— Ревсомольца?[47]
— Да! Явился к ара́там,[48] к тем, что собрались откочевывать, и давай агитировать. «Что, говорит, вы делаете? Ведь переход границы — измена родине. Наша партия и правительство все для вас делают, учат вас, заботятся, защищают. А вы? Ваши враги, говорит, крупные ламы, настоятели монастырей, феодалы! Это они морочат вам головы, завлекают в ловушку, хотят там, за границей, снова надеть на вас ярмо. Не верьте вы им! Живите спокойно, здесь ваше счастье!» После его отъезда очень многие раздумали откочевывать. Надо сказать, ловко, гаденыш, говорить умеет, добирается до самого сердца…
— Ты что, сам слышал? — прохрипел лама.
— Сам, своими ушами.
— Ну и что теперь?
— Вчера хотоны Доржи́ Мяте́ва перешли границу в районе Зуле́й, сегодня утром за ними должен последовать аил Базарчи́на.
— А что с этим красным безбожником?
— Прошлым вечером он пришел в хотон Наца́ка, снова хотел агитацию разводить. Но мы с та́йджи[49] Халта́ром связали его и спрятали в надежном месте.
— Молодец… Мои ученики так и должны поступать. Куда же вы его дели?
— Лежит себе в каменоломне. Да. Халтар просил передать вам: надо торопиться — уходить отсюда.
Лама закашлялся, потом, помолчав, заговорил снова.
— Хорошо. Ты иди, а я подожду, пока сядет солнце. Надо быть осторожным. Как стемнеет, приведи мне коня. Халтару скажи, пусть устроит послезавтра «день коня» да заманит под шумок людей через кордон, ясно?
— А с книжником этим что делать?
— Завтра приеду — разберусь. Я ему устрою угощение на костре…
Бат вздрогнул от зловещего смеха, который долетел до него из пещеры.
