Его учительница, миссис Джонстон, урожденная Грей, разочаровавшаяся в любви и семейной жизни и подавшая на развод, считала его неусидчивым и ленивым. Она отмечала, что он всегда приходил в класс расхристанным и неопрятным, и вид у него был такой, как будто он только что дрался. Другие дети жаловались на него, даже самые хорошие, послушные девочки. А дыма без огня не бывает. К тому же, у него были точно такие же пронзительно-голубые глаза, как у ее бывшего мужа, бабника и скотины. Хотя она и не стала упоминать это последнее обстоятельство на суде.
А уже даже и не пытался оправдываться, когда его наказывали за проступки, которые он не совершал. Он стоически терпел все, без единого слова. Просто в какой-то момент он перестал ходить в школу.
Альтернатива была скучнейшей, но хотя бы безболезненной. Бродить по улицам старого шахтерского городка. Обычно А удавалось избегать встреч с другими детьми из его общей начальной школы, которые тоже прогуливали уроки. После закрытия шахт жизнь в Стоили замерла. Жизнь превратилась в бессмысленное существование. Люди либо перебивались случайными заработками, либо вообще сидели без работы. Отец А, прораб бригады по сносу зданий, принадлежал к твердому среднему классу. Фабрика пальчиковых батареек быстро закрылась за нерентабельностью. Все остальные слабые попытки воскресить экономику города в основном умирали еще в зародыше, а если какая-то и «нарождалась», то проживала недолго — не дольше, чем мухи в заброшенных шахтах. Даже магазин «Все по фунту» еле-еле сводил концы с концами. Ветер гонял пакеты с эмблемой дисконтного супермаркета «Kwik Save», словно хрустящие перекати-поле, по пустой улице, ведущей к пустому же рынку. Раз в две недели, по четвергам, там еще худо-бедно работали овощные ряды. Мясную лавку, знаменитую своими сэндвичами со свининой, закрыла санэпидемстанция. Там обнаружили кишечную палочку E.coli. Когда А прочел об этом в «Northern Echo», а там было написано так: «E.coli закрыли мясную лавку», — он подумал, что E.coli — это какие-то злые дяди из какой-то загадочной организации. Злые дяди делали, что хотели.
— Как загнать в коровник пятьсот коров? — спросил мальчик, которого А знал в лицо, но не знал, как зовут.
А сидел на могильном камне, на кладбище. Он присмотрелся к мальчишке. Мальчик был из его школы, учился на класс младше. Хотя и казался гораздо старше. Он смотрел на А в упор. А пока еще не разобрался, что ему надо, этому мальчику. На всякий случай он даже привстал с серой холодной плиты, чтобы сразу сбежать, если что, но любопытство все-таки удержало его на месте.
— Как загнать в коровник пятьсот коров? — повторил мальчик. У него был глубокий, почти взрослый голос, хотя, понятное дело, он еще даже не начал ломаться. А подумал, что мальчик специально басит. Чтобы казаться круче.
— Не знаю. А как? — сказал А задумчиво и серьезно, с искренним интересом, с надеждой. Ему так хотелось, чтобы эта была настоящая шутка, а не какой-то дурацкий розыгрыш или предлог для того, чтобы навалять ему очередных люлей.
— Прикрепить на коровник табличку: «Лотерея Бинго». — Мальчик смеялся, как сумасшедший, хотя шутка была не настолько смешная, чтобы так заливаться. А тоже расхохотался, причем очень старательно. В полную силу.
Мальчик пнул ногой каменный крест. Расшатанный крест покачнулся. Мальчик пнул его снова, уже сильнее. Крест опять покачнулся, но устоял. Мальчик огляделся по сторонам, словно решая, чего бы еще сделать плохого. Увидел коричневую стеклянную бутылку, брошенную кем-то из ночных посетителей кладбища. Он поднял бутылку, и А сразу понял, что он собирается ее разбить. О какое-нибудь надгробие. Но мальчик решил продемонстрировать свою отвязанность в полной мере. Он размахнулся и бросил бутылку, как бросают гранату, через кладбищенскую стену. На невидимую дорогу. Еще до того, как бутылка упала, А ощутил всем своим существом, как ему нравится эта по-настоящему хулиганская выходка. Это действительно было весело, а он так давно не веселился. За стеной, с той стороны, раздался звон бьющегося стекла, потом — визг тормозов, и удар, и опять звон стекла. Там гудели машины и хлопали дверцы. Но они с тем мальчишкой уже бежали.
