На следующий день Илья Давыдович смалодушничал и не пошёл домой. Впервые за долгое, долгое время, он не ночевал дома. Попросился к приятелю, то есть, к сослуживцу. Там было всё вроде хорошо - поиграли в карты, поговорили о работе, а всё-таки, тяжело на непривычном месте, да и неудобно.
Потом вместе поехали на работу, там как-то забываешься, всё нерабочее время кажется коротким и малозначительным. После работы, для окончательной разрядки, Илья ещё сходил в кино на "Версию полковника Зорина" и совсем спокойно направился домой. Сколько можно, в конце-то концов пугаться этого идиота-милиционера? Нужно спокойно и насмешливо дать ему понять, какого дурака он валяет. Ещё лучше бы осадить его, как следует, поставить на место... Нет, ну его к черту, не стоит.
Кобот вошёл в квартиру, разделся (даже почистил пальто щёткой), не таясь, прошёл к себе в комнату, где хладнокровно сел за стол с книгой "Заметки по истории современности".
Почти тотчас же в комнату вошёл Пужатый и расположился напротив Ильи. Илья Давидович оторвал глаза от книги, холодно посмотрел на Пужатого и снова погрузился в чтение. Милиционер забарабанил пальцами по столу, едко глядя на Кобота.
- Книжечку читаем?
Илья продолжал смотреть в книгу.
- А ну, положи книгу! Смотреть на меня! - как никогда страшно закричал Пужатый, с силой хлопнув раскрытой ладонью по столу. Всё затрещало, книга упала на пол.
Коботу уже некуда было смотреть, и он со страданием взглянул на Пужатого. Тот сидел весь красный и тяжело дышал.
- Алексей Степанович, я думаю, пора, наконец...- начал Илья.
- Кобот, что вы делали сегодня ночью? - перебил его Пужатый.
- Я? Что... Спал, ночевал...
- Где? Адрес?
- Да что... причем тут... на работе, то есть, у сослуживца...
- Интересная у вас работа, я замечаю. Адрес, я спрашиваю.
Илья Давыдович понял, что лучше не выламываться, а спокойно отвечать на вопросы, чтобы Пужатый перебесился, понял, что неправ и отстал. Однако, адреса сослуживца действительно невозможно было вспомнить теперь, в таком лихорадочном состоянии.
- Не помню точно сейчас. Я так могу показать, а завтра
спросить могу.
- Значит, где были ночью - не помним? Или, может, не хотим вспоминать?
Жилы на шее Пужатого вздулись и мерцали. Он встал, окинул комнату внимательным взглядом и, хлопнув дверью, вышел.
Илья застонал, вскочил с места, стал метаться. Подбежал к двери, но не совсем, чтоб не было вида, что он подслушивает, замер. Через некоторое время раздался звонок, пришёл Василий, ученик Фёдора, принес вермуту, плясал, напевал что-то, восточное. Фёдор внушительно выговаривал, что портвейн поинтереснее вермута, и тут неожиданно раздался властный голос Пужатого:
Не шуметь! Передвигаться по квартире осторожно. В квартире - Кобот!
* * *
Поздно вечером, когда все уже утихли, Илья на цыпочках пошёл по коридору в туалет, с опаской прислушиваясь к каждому шагу. Нащупав дверь, он медленно, чтоб не скрипела, открыл её, вошёл, и стал тихо закрывать.
Раздался грохот, в коридоре вспыхнул свет, Пужатый схватился за уже почти закрытую дверь, рванул на себя с пронзительным криком:
- Стой, гад! Теперь не уйдёшь!!!
Илья до крови вцепился в ручку, однако, дверь неотвратимо распахивалась. Кобот затравленно вскрикнул и закрыл голову руками. Пужатый полминуты постоял в дверях, грозный, как памятник, и, ничего не сказав, быстро пошёл к себе в комнату, оставив после себя тревожный запах перегара.
* * *
Часа через три, когда Кобот уже стал задрёмывать на диване, куда он прилёг, не раздеваясь, в коридоре послышался резкий, но приглушённый стук сапог. Прямо в ушах заскрипело странное шуршание, а потом голос из репродуктора произнес:
- Внимание, Кобот! Вы окружены! Всякое сопротивление - бесполезно! Выходите и сдавайтесь!
Илья до боли вытаращил глаза, вцепился зубами в руку и укусил её.
- Повторяю, Кобот! Всякое сопротивление бесполезно. Выходите и сдавайтесь!
Снова напряжённое, выжидающее шуршание.
Хлопнула дверь, потом раздался голос Максима:
А вот ты поори у меня, гавно! Хватит, один засранец по ночам орёт, ещё второй нашёлся!
