* * *
Вечером, возвращаясь с работы, и уже подойдя к дому, Илья Давыдович увидев в дверях Пужатого, безотчётно, несознательно повернулся и, съёжившись, пошёл мимо дома.
- Эй, Кобот! - окликнул его Пужатый. Кобот, пометавшись на месте, подошёл.
- Ты чего от меня шарахаешься?
- Да нет, я... Мне надо было...
- Темнишь всё. Я же видел, ты к дверям шёл.
Было уже темно и это придавало сцене тяжёлый характер.
- Ну шёл, да вот в магазин решил сходить, - с надрывом сказал Кобот.
Пужатый молчал. Лицо его было в тени. На пуговицах обмундирования светились колючие звёзды. Илья немного помолчал за компанию и отошёл за дом, где и промыкался с полчаса для отвода глаз.
* * *
Вечером, перед сном, Илья Давыдович, чуть-чуть выглянув на кухню, отшатнулся и замер за дверью. Красный, распаренный Пужатый со стаканом в руке, шептал Фёдору:
- Этот Кобот, я смотрю, тот ещё корефан. Ещё утром заметил: что за ядрён батон,- морду воротит. Сейчас вот в магазин за вермутом иду - гляжу, мать честная, - Кобот! Увидел меня и шмыг в сторону! Воротником прикрывается. Ну, думаю, видать за тобой что-то водится... Да ещё спрашиваю: "Где работаешь-то?" А он мне говорит: "В хреноборе!" Ну, думаю, гусь ты хорош!
- В МЕХАНОБРЕ! В МЕХАНОБРЕ я работаю! забывшись, прошептал Илья из-за двери.
Это был сильный и неожиданный эффект. Даже Фёдор с испугом глянул на дверь, а Пужатый вскочил и выбежав из кухни, наткнулся на вытаращившего глаза Илью Давыдовича.
Они некоторое время стояли молча, почти вплотную, блестя глазами и взволнованно дыша.
- Ага..., - сказал Пужатый, попровляя майку. Илья, шатаясь, побежал к себе в комнату.
- Идиоты! Что за идиотизм!.. - бормотал он - Фу! Как всё... Фу! Идиотизм абсолютный!
Он подошёл к зеркалу, напряженно глянул в него. Зеркало мудро и матово светилось вокруг искаженного отчаяньем лица. Илья, не в силах чем-нибудь заняться, долго стоял перед зеркалом, то так, то сяк поворачивая голову и скаля зубы. Это бессмысленное занятие давало какой-то выход напряжённости, невесть за что свалившейся.
Сухо и зловеще тикал будильник.
Дверь без стука отворилась и в комнату вошёл Пужатый, уже в форме, в сапогах. Не спрашивая разрешения, он сел за стол, размял папиросу, стал разглядывать скромную, но благообразную комнату.
Илья Давидович, как пойманный за руку вор, понурившись стоял у зеркала.
- Кобот, что вы, собственно, скрываете? - медленно спросил Пу жатый.
- Я, Степ... Александр Степанович, совершенно не могу понять, что... за что вы меня так вот... спрашиваете?
- Ах, так, значит, я виноват, да? Я вас преследую? Это я, выходит, виноват, да? Ведь так у вас получается?
- Нет... Но вы там Фёдору говорили... Ну там...
- Ну-ну, я слушаю... Илья Давидович молчал.
- Ну, я слушаю вас.
- Вы говорили, что я воротником прикрываюсь...
- Хватит ерунду пороть. Кстати, если уж вы хотите обсудить именно этот случай: после нашей встречи я был в магазине. Вы и сейчас будете утверждать, что направлялись именно туда?
Илья молчал.
- Вы, Кобот, видимо, обеспокоены моим поселением в квартиру? Да или нет?
В буфете тонко пискнули фужеры. Страшно тикали часы.
- Может, хватит в молчанку играть?! - страшно закричал Пужатый, с силой всаживая папиросу в стол.
Илья Давыдович дернулся, как от электрического удара, и отбежал к окну. Пужатый, опрокинув стул, встал и вышел из комнаты.
Кобот, широко раскрыв глаза, смотрел в пространство. Очнувшись, он опрометью кинулся в коридор, надел пальто и выбежал на улицу.
* * *
На улице всё казалось кошмаром, дул долгий ветер из всех переулков. Прохожие, как солдаты, ходили от одной автобусной остановки к другой, машины... Спрятаться было негде. Домой Илья решил вернуться только вечером.
Не раздеваясь, на цыпочках, он прошёл в свою комнату, разделся там и, совершив несколько кругов по комнате, выглянул в коридор.
На кухне ожесточённо гремели стаканы и слышался голос Пужатого:
- Да ведь враг он, враг! Вражина он натуральная! Что ты будешь делать, я вижу, что враг, а прищучить не могу! Ну погоди, увидишь ты Алексея Пужатого! Он у меня не уйдёт, сам себя выдаст!..
