– Карты на моем столе, – сказал Рэндольф, – вот они и есть доказательство. Мои коллеги полагают, что это фальшивки. Но это не фальшивки. Утверждая это, я рисковал репутацией!
«Ага, вот почему его попёрли из Гарварда», – догадался я.
– Скандинавские первооткрыватели добрались до этих мест, – продолжал дядя. – Они что-то искали… И нашли это здесь. Один из их кораблей затонул неподалёку. Долгие годы я считал, что это произошло в Массачусетском заливе, и пожертвовал всем, чтобы разыскать останки затонувшего судна. Я купил яхту и брал жену и детей в походы под парусом. А в последний раз… – Голос его пресёкся. – Этот шторм разыгрался ни с того ни с сего, и пламя… – Тут он умолк, но суть я уловил: его семья погибла на море во время шторма. Выходит, он не только репутацией рискнул, а вообще всем ради своей безумной теории о викингах в Бостоне.
Честно, мне было его очень жалко. Но оказаться в роли очередной дядюшкиной промашки тоже как-то не улыбалось.
Мы остановились на углу Бойлстон-стрит и Чарльз-стрит.
– Мне, наверное, лучше выйти сейчас. – И я подёргал ручку. Дверца автомобиля оказалась заперта на центральный замок, кнопка которого находилась у водителя.
– Магнус, выслушай меня. Ты не случайно родился именно в Бостоне. Твой отец хотел, чтобы ты отыскал то, что он утратил две тысячи лет назад.
Я так и подскочил:
– Как-как, вы сказали?! Две тысячи лет назад?!
– Ну да, плюс-минус сколько-то.
Так, кажется, пора что-то делать. Может, заорать и начать колотить по стеклу? Кинется ли кто-нибудь мне на выручку? Если удастся выбраться из машины, попробую разыскать дядю Фредерика и Аннабет – они-то наверняка не такие психи, как Рэндольф.
Мы повернули на Чарльз-стрит, направляясь к северу, между Общественным садом и Бостон Коммон. Этак Рэндольф завезёт меня куда угодно: в Кембридж, в Норт-Энд, в какую-нибудь заброшенную придорожную канаву…
Я старался держать себя в руках:
– Две тысячи лет… Среднестатистические отцы так долго не живут.
Рэндольф напоминал мне Луну из старых черно-белых мультиков: бледное одутловатое лицо, изрытое оспинами и шрамами, и потаённая улыбочка, не предвещающая ничего хорошего.
– Магнус, что ты знаешь о скандинавской мифологии?
«Ну все, приехали», – обречённо подумал я, а вслух сказал:
– Да, в общем, немного. У нас была книжка с картинками, мама мне её читала, когда я был маленький. И ещё вроде была парочка фильмов про Тора?
Рэндольф брезгливо покачал головой:
– Эти фильмы… Они до нелепости неправдоподобны. Настоящие боги Асгарда – Тор, Локи, Один – куда более могущественны, куда более грозны, чем любая голливудская поделка.
– Но… они же из мифов. Их как бы не существует.
Рэндольф воззрился на меня чуть ли не с сочувствием:
– Мифы – это история, которую мы позабыли.
– Ой, знаете, я тут вспомнил: у меня же встреча назначена вон на той улице…
– Тысячу лет назад скандинавские первооткрыватели пришли на эту землю. – Рэндольф вёз нас мимо бара «Будем!»[12] на Бикон-стрит, где туристы делали селфи на фоне вывески. Посреди тротуара валялся скомканный флаер с надписью «ПРОПАЛ ЧЕЛОВЕК» и моей старой фотографией, по которому как раз в этот момент протопал какой-то турист.
– Предводитель скандинавов, – вещал Рэндольф, – был сыном бога Скирнира.
– Ну, ясно: сыном бога. Нет, правда, высадите меня, я пешочком пройдусь.
– И этот человек принёс с собой некий особый предмет, – сообщил Рэндольф. – Нечто, принадлежащее твоему отцу. Когда корабль потерпел крушение в шторм, этот предмет был утрачен. Но ты… ты способен найти его.
Я снова подёргал дверь. По-прежнему заперто.
А знаете, в чём весь ужас? Чем дольше разглагольствовал дядюшка, тем меньше он казался мне психом. Моё сознание впитывало его рассказ как губка – все эти штормы, а также волков, богов и Асгард. Слова становились на свои места точно кусочки пазла, который я до сих пор никак не решался закончить. Я начинал верить дяде Рэндольфу, и от этого у меня тряслись поджилки.
Рэндольф вильнул вокруг въезда на Сторроу-драйв и припарковался возле счётчика на Кембридж-стрит. К северу от нас возносились рельсы открытого метро, ведущие к станции «Массачусетская многопрофильная клиника», а за ними высились каменные башни моста Лонгфелло.
