— Что случилось?
Рене глубоко вздохнула.
— Я действительно не должна рассказывать тебе об этом.
— Скажи мне. — Мне нужно было знать всю оставшуюся историю, словно от этого зависел мой следующий вдох.
Ее взгляд взметнулся к потолку, а затем снова ко мне, и она позволила своему голосу звучать чуть громче шепота.
— Она загнала всех фермеров на территорию Вайнмонтов, вооружила их и направила на плантацию Розѐ. Через несколько часов плантация была сожжена дотла. Поля обуглены. Рабочие убиты. Господин Розѐ все время был там. Он так и не вернулся. Через месяц плантации Розѐ стали плантациями Вайнмонтов, а клана Розѐ больше не существовало. Маленький мальчик, ушедший со своей матерью, тоже не вернулся.
— Почему ты рассказываешь мне это сейчас? — Я не могла сдержать гнев в своем голосе. Она скрывала гораздо больше информации, но выдавала ее по чайной ложечке, и я чувствовала голод уже спустя несколько секунд после каждой порции.
— Потому что я видела, как мистер Синклер смотрит на тебя. Видела, каким он был в течение двух недель, когда тебя не было. Он нуждается в тебе, Стелла. Больше, чем когда-либо в ком-либо нуждался. Я думаю… Надеюсь, — она сбивчиво подбирала слова. — Я надеюсь, что ты можешь стать той единственной вещью между ним и его вечным сожалением. Я не была достаточно сильна, чтобы спасти Ребекку. Но ты другая. — Слеза скатилась по ее щеке, застыв у маленькой ямочки у рта, прежде чем упасть на пол.
— Ты хочешь, чтобы я спасла его? — Я не могла заставить свой мозг понять смесь стокгольмского синдрома и откровенного испорченного безумия, сказанного ею только что. — Я его пленница, игрушка, муравей, на котором он любит использовать свое увеличительное стекло. У меня нет силы спасти себя, не говоря уже о нем. Какие бы чувства он ко мне ни питал, ничто не сравнится с темнотой внутри него. Ты ее видела.
— Видела, — она посмотрела на меня. — Но он не единственный с темнотой в душе, Стелла. Она есть у всех нас.
Я закрыла глаза и погрузилась под воду, на этот раз пресыщенная информацией. Я больше не хотела думать о маленьком Синклере, о том, как он испугался, какой ужас его охватил от насилия, несомненно, увиденного им. Мне нужно было подумать о себе. Неважно, каких правил он придерживался сейчас. Дело в том, что он всегда мог отпустить меня, если бы захотел. Мог оставить моего отца в покое. Отвернуться от всего Приобретения. Он оставался в нем, лишь для того, чтобы пожинать плоды и преимущества системы, построенной на тьме, на самых гнусных порывах человеческой натуры. Он становился частью этого, добровольно принимая участие.
Нет, мне не спасти его. Я отказывалась. Но я бы спасла себя.
Когда я вынырнула из воды, Рене не было.
Отмокнув так долго, как могла в горячей воде, я встала и переоделась в новую пижаму, которую нашла в моем комоде. Рене не скучала во время моего отсутствия — шкаф был полон новой одежды, а комод забит ею под завязку. Я ела в своей комнате тем вечером, не желая трапезничать с кланом Вайнмонтов. Выбирала вкусные кусочки своего жареного цыпленка с овощами, которого принесла Рене, пока в мою дверь не постучали.
Поправив майку, я натянула одеяло поверх своих шорт.
— Войдите.
Ко мне заглянула белесая копна волос.
— Привет.
— И тебе привет, — я улыбнулась, обрадовавшись Тедди. Из всех братьев Вайнмонт он был самым настоящим. Тедди четко показывал свои мотивы, словно колокол, и его мальчишеские манеры расположили меня к нему, хотя он был всего лишь на несколько лет моложе меня.
Он вошел и закрыл за собой дверь, прежде чем упасть на изножье моей кровати.
— Слышал кое-что о Кубе. Ты в порядке?
Я отставила свою тарелку на тумбочку и подняла колени.
— На минуту не все оказалось приятным, но я в безопасности.
— Да, Син выглядит не очень. С ним сейчас доктор Ярбро. Но Син сказал, что ты позаботилась о нем? Я имею в виду, степлер и не только.
Я кивнула, вспомнив, как Вайнмонт наблюдал за мной, когда я опустилась перед ним на колени, очищая его раны.
— Да.
— Почему? — Он наклонил голову, поэтому я смогла проследить линию его сильной челюсти.
Это был непростой вопрос, и у меня не было легкого ответа.
