– Когда эта женщина, миссис Хьюинс, просила у вас листья Магического Дерева, я вспомнила, как во Флоренции монахини ежегодно празднуют день памяти основательницы монастыря.
Она посмотрела на герцога, проверяя, слушает ли он, и продолжала:
– Ее звали Констанца, есть такая святая.
– По моему, я о ней слышал, – заметил герцог.
– Так вот, – сказала Сефайна, – монахини вставляют в крохотные никелевые рамочки кусочки одеяния основательницы монастыря. Считается, что эта реликвия приносит своему обладателю удачу весь следующий год.
Герцог сказал «а!», словно догадываясь, к чему она ведет, но не стал ее перебивать.
– Одну такую реликвию, – продолжала Сефайна, – покрывают позолотой и посылают Его Святейшеству папе.
– Вы серьезно считаете, что мы могли бы распорядиться с листьями Дуба короля Карла таким же образом? – спросил герцог.
– Почему бы и нет? – спросила в свою очередь Сефайна. – Если они приносят удачу жителям вашей деревни, то повсюду в Англии люди захотят их приобрести, если только узнают про их свойства.
– Это, безусловно, отличная мысль! – заметил герцог, вспомнив, что многие члены его клуба, как бы скептически они ни отзывались о подобных предметах, на самом деле верят и в предзнаменования и в счастливые талисманы. Он знал, что большинство из них никогда не заключают пари в пятницу тринадцатого числа! А один носит заячью лапку, которая, по поверью, приносит удачу, другой не надышится на рог носорога, который привез из Африки. Да, почти у каждого было свой предмет для поклонения!
И сам он, как ни смеялся над подобными вещами, давно уже ждал предзнаменования с обещанием счастливого будущего!
– Возможно, вы правы, – вслух произнес герцог. – Однако не думаю, что таким способом мы соберем сумму, необходимую для восстановления дворца.
– Я еще не… объяснила вам… мою… вторую… мысль, – возразила Сефайна.
– Я слушаю, – подбодрил ее герцог.
– Это только идея. Я хотела обдумать ее… ночью, когда… лягу… спать.
Сефайна быстро взглянула на герцога, и он понял, что она вспомнила о том, как убежала, как была уверена, что завтра ее здесь уже не будет.
– Вы нарушаете свое обещание, – сказал он строгим голосом.
Она ответила ему застенчивой улыбкой и продолжала:
– Наверное, вы… решите, что это… невозможно, но я… уверена… что мы… сумеем… сделать это.
– Но что надо сделать? – спросил герцог.
– Сперва нам необходимо каким-то образом занять деньги под те тридцать тысяч фунтов, которые я получу, когда мне исполнится двадцать пять лет, и под состояние, которое станет моим после смерти папы.
Заметив, как помрачнело лицо герцога, она поспешила добавить:
– Нет; не у ростовщиков! Я читала, что они очень алчны и вымогают у своих клиентов огромные суммы. – Она помолчала. – Но, полагаю, наши поверенные могут обратиться в банк. Ведь вы герцог, и, значит, они там не смогут сказать, что вы недостаточно респектабельны.
– Ну, это еще не гарантия! – Герцог засмеялся. – Но, предположим, мы получим деньги. Как вы намерены ими распорядиться? Ведь мы обязаны будем объяснить это тем, кто предоставит нам деньги взаймы.
Сефайна глубоко вздохнула, а потом ответила:
– Мы отреставрируем дворец, вернем ему прежний блеск. А потом будем брать плату с тех, кто захочет его осмотреть…
Увидев недоуменный взгляд герцога, она поспешила добавить:
– Мне пришла в голову эта мысль, когда я вспомнила об одном итальянском князе, у которого в его дворце под Флоренцией хранилась знаменитая коллекция картин. – Она приподнялась на подушке, так было удобнее говорить.
– Он и подумать не мог, чтобы расстаться хотя бы с одной из них, но у него совсем не было денег, и, казалось, что ему придется некоторые продать.
– Счастливец! Ему было хотя бы что продавать! – заметил герцог.
– Он любил свои картины и решил во что бы то ни стало сохранить их, – продолжала Сефайна.
– И как он поступил? – с интересом спросил герцог.
– Открыл картинную галерею и парадные комнаты для публики, как музей.
– То есть люди платили за то, чтобы посмотреть их?
– Картины принадлежали кисти великих художников, и каждый год сотни, а вернее, тысячи людей посещали его дворец, и, в конце концов, он получил возможность вновь закрыть его для посторонних.
