— Позволь мне объяснить. Дело в том, что ПРИЧИНА, по которой ты обращаешься либо к гармонии, либо к хаосу, не имеет значения. Срубая дерево на растопку, ты предаешься хаосу, даже если делаешь это ради того, чтобы согреть замерзающего ребенка. А исцеляя убийцу, ты отдаешь себя гармонии.
— Что?! — Слова Тэлрина просто не укладывались в моей голове.
— Именно поэтому иметь дело с гармонией весьма трудно. Предполагается, что благие поступки приумножают гармонию, однако, используя силы хаоса из самых добрых побуждений, ты усиливаешь элемент противоречивости, а следовательно, ослабляешь гармоническое начало.
Мне по-прежнему было трудно в это поверить.
— Это что ж получается: нельзя срубить дерево, даже чтобы спасти ребенка?
Тэлрин печально улыбнулся:
— Этого я не говорил. Я сказал, что тебе нельзя использовать силы хаоса, а обрубить ветки мечом или топором ты бы мог. В тех случаях, когда использование физической силы не затрагивает человеческую жизнь, оно не является фактором гармонии или хаоса.
Я покачал головой.
— Ох... — Тэлрин вздыхал уже не таясь и говорил то ли насмешливо, то ли горестно. — На самом деле, Леррис, дела обстоят еще хуже. Гораздо хуже. То, что я тебе говорил, — верно, но не совсем. Порой ты можешь использовать силы хаоса, служа гармонии, но лишь в тех случаях, когда это уравновешивается и оправдывается соображениями высшего порядка. Сказать по правде, так если ты изберешь служение гармонии, тебе, возможно, придется прибегать и к силам хаоса. Суть в том, что Мастер гармонии должен уметь рассчитывать соотношение начал, а это весьма сложно. Не исключено, правда, что ты, при твоих возможностях, сможешь ощутить меру, найти нужный баланс интуитивно. Но если тебе не удастся подкрепить интуицию логикой и расчетом, то сумеешь ли ты распознать, какое неосознанное решение продиктовано чутьем на истину, а какое — просто желанием облегчить свою задачу? А такое желание порой возникает у каждого из нас.
— Но как я могу... И как вы можете требовать от меня?..
— Я ведь признал, что по отношению к тебе мы поступаем, мягко говоря, нечестно.
— Ладно, — буркнул я, уткнувшись взглядом в стол. — Это все?
— Пока нет. Следующей стадией гармонизации должно стать выполнение поручения. Я поставлю перед тобой задачу. Возможно, она покажется тебе простой, но это не так. Тебе предстоит объехать весь Кандар, побывать и за Рассветными, и за Закатными Отрогами. Путешествовать ты должен будешь в одиночку. Я имею в виду — без спутников с Отшельничьего. А вернуться сможешь только тогда, когда почувствуешь, что готов.
— Что значит — «готов»? И что вообще все это значит? — я даже не пытался скрыть раздражения.
— Что это значит, ты со временем сам поймешь, — проговорил он, выдержав мой взгляд. — Другие вопросы есть?
У меня имелась уйма других вопросов. Например, что я им вообще сделал? Почему никто так мне ничего не объяснил? Почему все, чего они от меня хотят, должно быть основано или на вере, или на опыте, которых у меня нет и которым неоткуда взяться? Почему обучали нас вместе, а путешествовать я должен один? Только спрашивать обо всем этом явно не имело смысла.
— Нет. Других вопросов у меня нет.
— Хорошо, — промолвил Тэлрин, с усталым видом поднимаясь из-за стола. Сегодня как никогда он позволял себе выказывать человеческие слабости. — Мы уже не увидимся до твоего возвращения, Леррис, так что поверь, что все здесь желают тебе только добра. Остальные из группы ждут тебя. До отплытия вашего корабля осталось немного времени.
— И что мне сейчас делать?
— Собирай вещи и отправляйся на пирс, где пришвартован «Призрак».
Не двинувшись с места, он указал мне на другую дверь.
Я кивнул:
— Спасибо за откровенность. И за науку: надеюсь, она мне как-нибудь пригодится.
Седовласый магистр промолчал.
Я поклонился и вышел, гадая, каков он, этот «Призрак». Один из тех Черных кораблей Братства, которых никто почему-то не замечает? Или торговое судно какого-нибудь кандарского герцогства?
Мне не было известно ни это, ни еще многое другое, тогда как Тэлрин выглядел так, будто он сообщил мне нечто весьма важное, да еще и в нарушение какого-то обычая или правила. И поскольку он совершенно очевидно свято верил, что так оно и есть, мне становилось не по себе. А уж о его словах лучше было бы даже и не задумываться вовсе. Никогда не прибегать к разрушительным силам даже во имя добра?..
