Тем не менее, отбросив Хруча, верховный правитель отразил нападение и ответил мьюнанину тяжелым ударом в лицо. Удар пришелся Эмосу прямо по носу. Лицо мьюнанина еще не успело как следует застыть, и на нем остался отпечаток кулака. Развернувшись, Рак-Эк-Наймен нанес Хручу сильный удар локтем под ребра, от которого ботаник согнулся пополам, а затем оглушил его мощным апперкотом в челюсть. Челюсть лязгнула, ученый отлетел на несколько шагов и, наткнувшись на стену, сполз по ней на пол и затих. Увернувшись от кулака мьюнанина, Рак-Эк-Наймен подпрыгнул и так пнул Эмоса ногой в солнечное сплетение, что тот отлетел в другой конец кабинета.
* * *
Тайя влезла на галерею и помогла вскарабкаться Локрину. Башню мотало из стороны в сторону, словно корабль во время жестокого шторма. Когда начались толчки, детей едва не сбросило вниз. К счастью, они успели вцепиться в какой-то толстый брус.
— Ничего себе! — задыхаясь, пробормотал Локрин. — Кажется, становится жарко. Может быть, нам лучше вернуться и втащить веревочную лестницу наверх?
— То-то охранники удивились бы! — откликнулась Тайя.
К брусу были привязаны два каната. Туго натянутые, они поддерживали дерево и башню в вертикальном положении. Тайя сообразила, что это страховочные тросы, которые сквозь листву тянутся к земле. Проследив взглядом, куда идет один из канатов, девочка увидела, что по нему карабкается вверх охранник. Их взгляды встретились.
— Тревога! — заорал охранник, показывая на детей. — На башне чужаки!
Откуда ни возьмись появилось еще четверо солдат, которые бросились к канатам и стали быстро подниматься по ним вверх — прямо к площадке, где находились Тайя и Локрин.
Локрин поспешно раскрыл сумку, пошарив, выхватил нож и принялся перерезать один из канатов.
— Что ты делаешь! — в ужасе воскликнула Тайя.
— Пытаюсь избавиться от них, пока нас не схватили, — проворчал мальчик.
Острое лезвие легко перерезало часть волокон, из которых был сплетен канат. Другие волокна стали трещать от натяжения. Секунда-другая — и надрезанный канат лопнул сам. Щелкнув, словно хлыст, отлетевший конец едва не ударил Локрина по голове. Два солдата, пробив листву, рухнули вниз.
Течение реки уже целиком завладело плавучей башней, не говоря уж о разбушевавшемся бексемоте. Башня накренилась, и нагрузка на противоположный канат многократно возросла. Брат и сестра бросились перерезать и его — он лопнул почти мгновенно. Трое других солдат полетели вниз и с треском провалились сквозь ветки.
— Они разобьются! — испугалась Тайя.
— Ничего им не сделается, — ответил Локрин. — Ветки замедлят падение.
Плавучее дерево начало поворачиваться. Оставшиеся тросы, натянутые до предела, уже не могли удержать его и с оглушительными щелчками лопались один за другим.
Раскачиваясь и вращаясь, громадная башня смещалась все ближе к середине реки. Сорванный с места и перегруженный постройками, плавучий остров уже с трудом удерживал дерево-башню в вертикальном положении. Словно огромный метроном, дерево ходило из стороны в сторону. Уцепившись за его верхушку, маленькие дети-оборотни держались из последних сил. Плавучий остров медленно двигался вниз по течению.
* * *
Перекатившись на спину, Эмос сделал Рак-Эк-Наймену подсечку. Не удержавшись на ногах, норанец опрокинулся назад, отлетев к стене, у которой располагалась другая стойка с оружием. Пошарив рукой, он нащупал боевой топор. Сорвав его, Рак-Эк-Наймен снова поднялся на ноги. Но пол так заходил ходуном, что ему пришлось подождать, пока тряска уляжется. Этих нескольких мгновений Эмосу хватило, чтобы немного усовершенствовать свое тело. Его туловище укоротилось, а руки удлинились. Удары, которые нанес ему Рак-Эк-Наймен, не причинили особого вреда. С таким же успехом можно было колотить кусок мягкого теста. Однако норанец оказался куда более опытным бойцом, а Эмос все больше слабел от полученной раны.
Мьюнанин понял, что настал критический момент. Если он не употребит все свое искусство трансформации и не компенсирует напор и силу норанца, их с Хручом можно считать покойниками. Сконцентрировавшись, Эмос продолжал стремительно перевоплощаться, стараясь сделаться как можно ниже, а следовательно, устойчивее, а руки, наоборот, вытягивал как можно длиннее.
