Соэр покачал головой и подошел вплотную.
– Госпожа Тэр, надеюсь, вы понимаете, что допрос может вестись иначе?
Она кивнула:
– Я во всем призналась. Сознаюсь, что использовала темное заклинание призыва, была свидетельницей ритуала вызова демона. Сама я этого делать не умею. С той ведьмой я знакома всего день. Я не знаю, что вы еще хотите услышать, господин соэр.
– Правду. Всю правду. Услышать сейчас, а не потом.
– Это и есть вся правда.
– Что ж, ваш выбор. Господин Братс, проводите ее. Займусь сам. Вы мне не понадобитесь.
Маг кивнул, приблизился к Эллине, легко разомкнул без ключа кандалы и, наложив частично обездвиживающее заклинание, вновь повел по темным коридорам.
Гоэта побледнела, увидев, куда ее привели. Камера пыток, полная разных приспособлений, созданных, чтобы причинять боль. На подлокотниках страшного кресла с шипами блестели свежие капельки крови.
Судебного мага приветствовал палач, утиравший вспотевший лоб.
– Успешно? – поинтересовался волшебник. – Призналась?
– Призналась, – под маской гоэта не видела его лица, но была уверена, что он улыбается. – У меня все признаются. А если еще следователь толковый, который знает свое дело, то шансов отмолчаться никаких. Одно удовольствие с профессионалом работать!
– Я тоже искренне уважаю господина инквизитора. Кстати, этой он займется сам.
– Понимаю, – теперь в его голосе сквозила ухмылка. – Что он планирует для девочки?
– Самое легкое: воду. Подготовь для обоих видов пыток, соэр на месте решит.
Эллину подвели к столу, усадили на него и стянули балахон. Сразу стало холодно.
Маг удалился, а палач надел на гоэту кожаный ошейник, прикрепленный цепью к столу, и занялся страшными приготовлениями. Достал воронку, подкатил к столу бочку с водой, насвистывая, пододвинул держатель с огромной, не меньше галлона, клизмой, снял ее и наполнил жидкостью. Эллина наблюдала за его приготовлениями с нескрываемым ужасом.
– Тебе понравится, красотка, у инквизитора, похоже, легкая рука, – рассмеялся палач и погладил ее по бедру. – Ты бы пока разделась, чтобы мы время зря не тратили.
Наконец появился Брагоньер. Бросил взгляд на обхватившую колени бледную, как полотно, Эллену и устроился в кресле рядом с пыточным столом.
– Что предпочитаете, господин соэр? – склонился перед ним палач.
Тот поднял палец вверх, и специалист по пыткам мгновенно распял гоэту лицом вверх. Белье с нее не сняли.
Брагоньер встал, подошел, склонился над лицом Эллины и внимательно смотрел прямо в зрачки несколько минут, затем велел палачу выйти.
– Госпожа Тэр, – голос соэра вопреки ожиданиям был мягок, – зачем вы упорствуете? Такой вид пыток считается самым легким, но все равно болезнен. Зачем вам это? Кого вы выгораживаете? И с таким упорством… Ваши действия связаны с побегом некроманта Малиса? Именно ради него вы вызывали айга? Ну же, госпожа Тэр, как на духу. Вы не похожи на ведьму, не хотелось бы применять к вам законы инквизиции. Поэтому я готов выслушать от вас вторую версию показаний и сделать вид, что вы рассказали все это добровольно, с первого же раза.
– Да, я сделала это ради Малиса. Я обязана ему жизнью и обязана была отдать долг чести. Вы дворянин, вы должны понимать… Вызволить его из тюрьмы могли только темные. Заклинанию призыва айга научил меня Малис. Я бежала, потому что знала, что вы посадите меня в тюремные застенки. И знаю, что поступила неосмотрительно и глупо, но, сами посудите, могла ли я прийти к вам…
– Могли. Пришли бы, рассказали, со всеми подробностями. А вы совершили ту же ошибку, что и в прошлый раз. Дальше.
– Я обратилась к первой попавшейся ведьме, чтобы она помогла мне. Я не знала, что она призовет демона. Я считаю общение с ними преступным и опасным, сама бы никогда… Я не умею, честно, я не умею, и знаю всего одно темное заклинание. Клянусь! Поймите, Малис ни в чем не виноват!
Не выдержав, гоэта разрыдалась.
– Как я и думал. Ввязались в серьезное дело по дурости. Теперь успокаивайтесь: пытать вас не будут. Днем пройдете магический тест – тогда и решу, что с вами делать.
Вытащив носовой платок, Брагоньер смахнул с лица Эллины кровь и слезы, разомкнул оковы и, потянув за руку, усадил. Оставив гоэту приходить в себя, он вернулся к креслу, взял оставленные там бумаги и сделал пару пометок. Потом вернулся к Эллине, подал ей балахон и успокаивающе погладил по спине:
