Гланер перерезал веревки на ногах, оставив руки Эллины связанными.
– Гланер, зачем… – хрипло пробормотала гоэта. Голос постепенно возвращался к ней вместе с восстановленным дыханием.
Он рывком поднял ее на ноги, заставив смотреть себе в глаза. Эллина повисла в его руках словно кукла.
– Ладно, полежи пока, продышись. Я скоро вернусь.
Гланер отпустил ее, и гоэта сползла обратно на пол.
Ему необходимо было уничтожить медальон, свести к минимуму риск встречи с боевыми магами. Пусть ищут ее обычными способами.
Медальон оказался крепким, не удалось испортить ни каблуком, ни ударом о пол. Пришлось применить кое-что из профессиональных знаний. Нет, не магию, Гланер не сомневался, что медальон не поддастся его простеньким заклинаниям, а алхимию. Питомцы училища проходили и различные дисциплины, которые должны были пригодиться в повседневной работе, в частности взаимодействие разных сущностей. От капельки кислоты не поможет никакая магия, а плетение разрушится, оборвав канал связи.
Гоэт давно увлекался ядами и противоядиями, поэтому у него в сумке всегда хранился запас разнообразных пузырьков, которые нельзя было открывать без перчаток. Один из них он аккуратно извлек, откупорил и наклонил над поблескивающем на столе медальоном.
Хватило всего нескольких капель для того, чтобы поверхность зашипела и начала деформироваться.
Гланеру показалось, будто бы он уловил линии тончайшего плетения, притаившиеся среди крупиц слюды и породы. Они жалобно подрагивали, обрывались, словно струны, и гасли.
Пара минут – и сердцевина камня была полностью разъедена кислотой.
Не снимая перчаток, гоэт поднял прожженный амулет, засунул в карман и вышел на улицу.
Лошади разбойников стояли на прежнем месте. Привязанные, они, храпя, косились на темневшие неподалеку трупы. Гланер подошел к одной из них, засунул остатки амулета в седельную сумку и, отвязав, зычно гаркнул. Лошадь сорвалась в галоп и быстро скрылась из виду.
С помощью второго животного гоэт перевез тела на поляну для ритуалов, на которой из подручных средств уже был приготовлен жертвенник. Свалив на него то, что осталось от разбойников, Гланер начертил вокруг алтаря двойную пентаграмму, засыпал трупы сухим валежником и поджег. В них еще были остатки жизненной энергии, демоны найдут, чем поживиться.
Проведя упрощенный ритуал жертвоприношения, довольный собой гоэт верхом вернулся к дому. Он не намерен был избавляться от второй лошади, собираясь оставить ее себе.
Войдя в дом, он первым делом снял перчатки и бросил их в специальный чан с раствором, тщательно протер дверную ручку, а затем, прихватив свою походную сумку с разными составами, вернулся на кухню, к Эллине. Она уже не лежала, а сидела, прислонившись спиной к ножке стола. На лице – запекшаяся кровь, руки неестественно белые.
Гоэта пробовала бежать, но передвижения причиняли боль, она могла только ползти. Добралась до входной двери, поняла, что она заперта, вернулась на кухню, чтобы поискать нож и перепилить веревки, но и в этом потерпела неудачу – банально не смогла дотянуться. Хотя пыталась.
И тут послышались шаги Гланера. Пришлось срочно возвращаться на изначальное место.
– Неважно выглядишь.
Гланер положил сумку на стол и извлек из нее очередной флакончик. Повертев его в руках, он потянулся за миской и развел пятнадцать капель содержимого в воде.
– Гланер, что ты собираешься делать?
– Увидишь. Если коротко – позабавлюсь.
– Ты… Боги, ведь мы столько лет знакомы, все время друг другу помогали, делились секретами. Неужели ты сможешь так просто меня пытать, а потом убить? – она с осуждением смотрела на него. – Гланер, я не понимаю, почему?! Только потому, что я не переспала с тобой? Ты ненормальный!
– Идиотка! – кинул через плечо гоэт. – Хотя за предложение спасибо, воспользуюсь. В тот раз было приятно, из тебя хорошая подстилка.
– Гланер, ты ублюдок! Чтоб у тебя не встало! Никогда и ни с кем. Я все сделаю, чтобы испортить тебе удовольствие. Только одного не могу понять, за что ты меня так ненавидишь?
– Я не ненавижу, Лина, иначе бы и разговаривать не стал. А теперь прекращай болтать. Знала бы, насколько ты сейчас жалка. Что, когда в руки грабителям на гонзекской дороге попала, тоже просила дядечек тебя не трогать? Ты мне совсем другое рассказывала. Или солгала? Так что хватит хныкать, недомагичка, а то добьешься противоположного результата. Снисхождение проявляют либо к сильным, либо к разумным и покорным, Линочка, а не к плаксивым дурам.
