Продюсер Гульда Пол Мейерс перебрался в «Decca», надеясь найти
там обстановку более благоприятную, однако попал в самую гущу интриг. «Рей
Миншалл просто не умел приветливо разговаривать с подчиненными» – обнаружил он.
«Рей всегда был скрытен, – говорит продюсер Джеймс Мэллинсон, – а нажим со
стороны “Polygram” все лишь ухудшил». Мэллинсон покинул компанию вскоре после
того, как получил в один вечер тринадцать «Грэмми», и это породило слухи –
необоснованные, настаивает он, – насчет того, что Миншалл уволил его из
ревности. Вокруг Майкла Хааса, молодого продюсера-гея, сплелась паутина сплетен
о том, что он-де спит с боссом. Хаас рассказал о них Миншаллу, и тот поручил
ему поработать с «исполнителями, чьи контракты уже годы и годы не обновлялись:
с Карлом Мюнхингером, Хорстом Штейном, с женевскими записями. «Администрация
относилась ко мне недружелюбно, но Кристофер Рейберн всегда стоял на моей
стороне и Шолти тоже. Он был щедрым и крайне добрым человеком, – самый яркий
“Mensch[32]”,
с каким мне доводилось работать.»[5]
«Decca», занимавшая в иерархии “Polygram” низшую позицию,
дралась с другими лейблами, как коты дерутся в мешке. Система предотвращения
конфликтов, разработанная для того, чтобы три лейбла не повторяли репертуар
друг друга, то и дело давала сбои. Все три выпустили в один и тот же месяц
Пятую симфонию Брукнера, а год спустя – каждый по «Тристану и Изольде». Вечно
подгоняемые продюсеры, оказавшиеся словно под перекрестным огнем требований
корпоративной дисциплины и не менее настоятельных претензий Караяна, Хайтинка и
Шолти, искали утешения в бутылке. Спиртное стало для всего классического
содружества тем же, чем были для рока наркотики. Старших руководителей компаний
отправляли просыхать в санатории; один из продюсеров DG покончил с собой в
клинике «Черный лес».
Напряжение спало, лишь когда конфликтный комитет возглавил
Андреас Хольшнайдер. «Поскольку я происходил из самого маленького лейбла, из “Archiv”,
а в прошлом был ученым, меня считали относительно нейтральным, – говорит он. –
Я выполнял эту работу в течение нескольких лет. Выполнял, с точки зрения моих
начальников, довольно успешно. И в конце концов, меня попросили встать во главе
“Deutsche Grammophon”.»[6] Выбор времени оказался безупречным: лучшего момента
для того, чтобы возглавить предприятие, записывающее классическую музыку, не
было еще никогда.
Радужный рассвет просиял 31 августа 1982 года, когда из
Токио поступило сообщение о том, что четырехсторонний консорциум, состоявший из
«Sony», «CBS-Sony», «Philips» и “Polygram”, довел компакт-диск до совершенства.
1 октября в японские магазины поступил производимый «Sony» плеер CDP-101 – в
самом его названии стояли двоичные цифры, единица и ноль, которыми кодировался
цифровой звук. Плеер сопровождался пятьюдесятью CD, выпущенными «CBS-Sony», их
список венчал альбом Билли Джоэла «52nd Street». «Никогда еще не было подобного
CD примера того, какую мощь способны обретать соединенные силы группы “Sony”» –
восторгался Ога. CDP-101 стоил 700 долларов, CD были вдвое дороже долгоиграющих
грампластинок. Ориентированный на состоятельных поклонников чистого звука, этот
комплект предназначался прежде всего для аудиофилов средних лет. Одна пятая его
записей была отдана классической музыке.
Японские магазины полностью распродали комплект за неделю, и
спрос еще в течение девяти месяцев опережал предложение[7], а тем временем
вперед вырвались европейцы – в марте 1983-го поступили в продажу 100
произведенных “Polygram” альбомов, изрядная часть которых также содержала
записи классической музыки. В Британии за месяц разошлось 30000 CD, такой же
прием они получили во Франции, Западной Германии и Голландии. В мае CD
добрались до Австралии, EMI также приняла новый формат. «Мы делаем то, чего
желает потребитель, – брюзгливо сообщил представитель этой компании по связям с
общественностью Брайан Саутхолл. – Мы готовы печатать музыку на виниле, на пленке
– хоть на банановой кожуре, раз это именно то, что покупают люди.»[8] К
сентябрю, в котором состоялся десант CD в США, компакт-диски уже стали
олицетворением нового мирового порядка. Появились автомобильные плееры, за ними
в сентябре 1984-го последовал переносной «Walkman CD». Цены на плееры снизились
до приемлемых, однако диски все еще стоили дорого и набивали мошну лейблов. К
1986-му CD превзошли по продажам виниловые пластинки. Продажи в США выросли с
миллиона в 1983-м до 334 миллионов к началу 1990-х и 943 миллионов к 2000-му.
