Отпустив мою руку, он провел ею по своим прикрытым глазам, будто бы стараясь избавиться от какого-то наваждения. Тихо произнес:
— Бог… Судьба… Я страшусь этих громких слов. «Не поминай имя Господа всуе…» Но, наверное, ты права…
Я проговорила:
— Полно сомневаться, мсье. Будем твердыми, чтобы встретить испытания во всеоружии. Как говорится, нас ждут великие дела.
Рассмеявшись, весело ущипнул меня за щечку:
— Ах, ты моя маленькая Пифия!
Я ответила ему в тон:
— Или Кассандра?
— Нет, пророчествам Кассандры никто не верил, что и погубило Трою.
— Хорошо, пусть будет Пифия.
Глава четвертая
В ПУТЬ-ДОРОГУ
1
Д ело, конечно, двигалось к поездке, только очень медленно. Несколько месяцев ушло на согласование пунктов договора. Князь Голицын предложил Фальконе триста тысяч ливров за все про все, мой же бессребреник мэтр отказался категорически: дескать, это несусветная сумма, он согласен на двести. Нет, вы видели другого такого, прости Господи, болвана? Люди готовы заплатить больше, а ему совестно, видите ли, брать лишнее. Уникум! Впрочем, может быть, именно таким он мне и приглянулся? И другого мужчину я уже полюбить не смогла бы?
Несомненно: я любила Фальконе. Неосознанно вначале, просто потянулась душой, как росток протягивает листья к солнцу, — Фальконе и был этим солнцем, озарившим мою тогда сумрачную жизнь. А потом осознала, что жить без него больше не могу. Понимала: он на мне не женится, побоится разницы лет и вообще не захочет новой семьи после неудачи с первой; понимала, что мои мечты о принце-муже и о выводке детей никогда с ним не сбудутся; но, любя его, именно его, не хотела больше думать о несбыточном. Значит, Бог так решил. Бог определил меня в помощники к великому человеку. И благодаря в том числе и мне он придет к бессмертной славе. И благодаря ему я приду к бессмертной славе тоже.
Наши чувства развивались исподволь, постепенно, как и подготовка к отъезду. Жили себе и жили, вместе работали, летом иногда выезжали на природу. Часто к нам присоединялся Фонтен. Очень он страдал, что уеду я в Петербург и забуду о нем навсегда. Я пыталась его утешить, говоря, что писать стану письма из России регулярно. А мой шеф однажды вдруг сказал: «Слушайте, Александр, а хотите поехать с нами? Я по контракту имею право взять с собой трех помощников. Первым будет Мари, а вторым мой слуга Филипп. Вы могли бы стать третьим». Это предложение прозвучало для Фонтена, словно гром среди ясного неба. Он проговорил: «Я бы с удовольствием, мэтр Фальконе. Но не знаю, как тогда оставить маму с сестрами? Я единственный кормилец в семье. Есть, конечно, папино наследство, мы отщипываем иногда от него кусочки, но стараемся в целом сохранить как запас на черный день». А художник ответил: «Никаких проблем, старина, не вижу: часть своего будущего заработка (и хорошего заработка!), получаемого вами в Петербурге, будете отсылать в Париж. Почта работает неплохо, деньги и письма, как правило, доходят». Мой дружочек спросил: «Можно я еще посоветуюсь со своими?» — «Ну, конечно, посоветуйтесь». Поначалу родичи Фонтена страшно перепугались, не хотели отпускать, но потом вмешался мой брат, заявив, что заменит мужчину в их семье, а когда вырастет, непременно женится на Луизе. Все сначала смеялись, а потом понемногу стали привыкать к мысли об отъезде Александра и в конце концов примирились. Он теперь бывал у нас регулярно и с готовностью брался за любую работу.
Между тем Голицын не забыл и обо мне — испросил у Фальконе разрешения посетить мастерскую в Севре, чтобы я смогла приняться за его скульптурный портрет. Он позировать долго не мог, и поэтому я придумала способ, как мне выйти из создавшейся ситуации: где-то за полтора-два часа сделала наброски головы князя в разных ракурсах, а потом, в его отсутствие, уж лепила по памяти. Оказалось, безусловно, похоже. Доброе лицо, милые губы, круглый подбородок. В модном парике. Нос чуть-чуть приуменьшила по сравнению с оригиналом, каюсь. Но иначе получилось бы больно карикатурно. Да, немного польстила. Но ведь это не гипсовая маска, а мое представление, мое видение оригинала. Я его видела таким. Раз я художник, то имею право на собственную трактовку.
