– Кап-кап, кап-кап, нет, это ведь другая мелодия?
Красный свет около стадиона заставил ее остановиться. Она нетерпеливо ударила по рулю.
– Raindrops… keep on falling in and out…[4]
– Ты путаешь песню о дожде с Алишей Киз.
Филип отвернулся – он никогда не признавал своих ошибок. Но вскоре опять взялся за свое.
– А вот эта? – спросил он. – Я слышал сегодня по радио… потому что внутри у меня только дождь…
– Прекрати, мне сегодня не до песен, – попросила Эллен.
Теперь они оба сидели молча, погруженные в свои мысли. Филип смотрел в боковое окно. Эллен – прямо перед собой.
– Она стоит два миллиона, – произнесла Эллен. Она не могла не гадать о том, сколько бы заплатил ее собственный папа. – Два миллиона. «Но мы все крепки задним умом», – подумала она.
– Смерть, смерть, смерть, – прошептала она, надеясь, что Филип ее не слышит.
Но он повернул к ней голову, и она почувствовала, как он в буквальном смысле слова видит ее насквозь и анализирует все, что происходит у нее в душе.
– Знаешь, что, по-моему, в тебе не так, Эллен? Я говорил это раньше и говорю это теперь как твой лучший друг, – начал он спокойно и убедительно, будто ей двенадцать лет. – Ты должна сменить работу. Ты живешь за счет смерти и в то же время ходишь к психологу, чтобы научиться владеть своими чувствами, связанными со смертью. Так не пойдет. Ты как бомба замедленного действия, которая скоро взорвется. Ты должна с этим разобраться. Понимаешь? Ты скороговоркой произносишь свою мантру, или как там ее, щелкаешь пальцами, у тебя бывают панические атаки и бог его знает что. Сколько так будет продолжаться? Я…
– Хватит. Давай лучше петь, – сказала Эллен, не глядя на него.
– Нет, я не собираюсь заканчивать. Я думал вот о чем. Послушай. На днях я смотрел фильм о солдатах в Афганистане или как там его. Во всяком случае, красивые ребята. Знаешь, как они называют кровь, которая становится похожей на дождь после того, как, например, выстрелить кому-то в голову? Знаешь?
Эллен покачала головой – она не понимала, какое это имеет отношение к делу.
– Pink mist[5].
– Pink mist? – Она мельком взглянула на него.
– Понимаешь?
– Нет. Я даже не знаю, хочу ли я понять.
– Ты ведь разъезжаешь в розовом «Порше». Ты разъезжаешь по смерти. Вокруг тебя везде смерть. Это же неприятно. – Краешком глаза она увидела, как он на нее уставился.
– Что? Так кто из нас на самом деле болен? – спросила она. – Ты хочешь сказать, что я езжу в кровавых брызгах от мертвых людей? Только не начинай говорить о том, что розовый не мой цвет. Что я его не заслужила. Что мне пойдет некрасивый желтый.
– Успокойся и пойми меня правильно, ты знаешь, что я тебя люблю, но эта история с пропавшей девочкой… Это нехорошо, сначала ты должна разобраться с собственным говном. Никто не может понять, через что ты прошла, но от этого не легче. Ничто не изменится только от того, что ты найдешь эту девочку. Или не найдешь, – добавил он.
– Возможно, именно поэтому я и занимаюсь этим делом, это мой способ разобраться.
– Стратегия не из лучших. Посмотри на себя. Ты выглядишь так, будто за несколько дней сбросила не один килограмм. Ты почти не спишь, и у тебя появился тик…
– Но ты же, черт возьми, не думаешь, что у меня розовая машина потому, что брызги крови называются «pink mist». Интересно, кому из нас двоих действительно нужна помощь?
– Не знаю, Эллен. Не знаю. – Он произнес эти слова тоном настоящей примадонны. – В тебе засела печаль, как острая замерзшая льдышка. Она должна растаять.
– Вау, это из Доктора Фила?
Зазвонил чей-то телефон.
– Это мой. Возьми, пожалуйста. – Эллен свернула на улицу Стурегатан.
– Я что, похож на твоего секретаря? – Филип опять отвернулся. – Убавь, пожалуйста, обогрев. Здесь жарко, как в студии бикрам-йоги. – Он демонстративно распахнул пиджак.
– А теперь возьми мой телефон. Может быть, там что-то важное.
Филип вздохнул, но достал из сумки ее телефон и посмотрел на дисплей.
– Ой, уже! – Он ухмыльнулся.
– Что это? Кто это? – Она попыталась забрать телефон, но Филип оттолкнул ее.
– Что?
– Это от Джимми.
– И что он пишет? – с нетерпением спросила она.
