9°. На депешах и распоряжениях должна стоять подпись "Людовик” или же "Людовик Август"?
«Людовик».
10°. Если, как есть основание предположить, Его Величество не увидится со своими министрами, то не сочтет ли он уместным дать им приказ собраться вместе для обсуждения как внешних, так и внутренних дел королевства, с тем чтобы принятые ими решения были в запечатанном виде вручены Его Величеству?
Если имеются какие-либо важные дела, мне пришлют принятые в связи с этим решения, и я отвечу на них».
Невозможно было сформулировать ответы, явно предвещавшие смену министерства, более четко и определенно.
Король, как он и заявил, немедленно удалился в Шуази, а принцессы, его тетки, отправились в Малый замок.
При дворе существовали три партии.
Партия принцесс, теток короля, выступавших за г-на де Морепа.
Партия королевы, выступавшей за г-на де Шуазёля.
И, наконец, партия короля, выступавшего за г-на де Машо.
Приехав в Шуази, король тотчас же написал г-ну де Машо следующее письмо:
«Шуази, 11 мая 1774 года.
Пребывая в искренней и тяжкой скорби и разделяя ее со всем королевством, я не забываю об исполнении своего великого долга: я король, и это слово заключает в себе все мои обязанности; однако мне всего лишь двадцать лет и я не имею всех необходимых мне познаний. Более того, я не могу встречаться ни с одним из министров, ибо все они виделись с покойным королем во время его последней болезни. Испытываемая мною уверенность в Вашей честности и в Ваших глубоких познаниях побуждает меня просить Вас помочь мне своими советами; так что сделайте одолжение, приезжайте как можно скорее.
ЛЮДОВИК».
Закончив письмо, король написал на конверте адрес: «Господину де Машо, в его поместье Арнувиль», вызвал пажа Малой конюшни и приказал ему доставить это послание.
Господин де Машо был человеком серьезным, неподкупным, строгим; при дворе его боялись все, в особенности принцессы, покровительствовавшие г-ну де Морепа. И в самом деле, г-н де Морепа отличался куда большей занимательностью, чем г-н де Машо; находясь в ссылке, он собрал все скандальные сатирические песенки эпохи царствования Людовика XV и назвал этот сборник своими мемуарами. Если бы г-н де Морепа вернулся ко двору, вместе с ним вернулось бы и веселье. До чего же приятен министр, который вместо унылой папки с документами приносит сборник веселых песенок!
Так что принцессы были настороже; им было запрещено являться к королю, но, со времени своего приезда в Шуази, куда они прибыли раньше его величества, этот запрет им удавалось всеми путями обходить.
Король слышал от них одни и те же слова: «Господина де Морепа, господина де Морепа, верните нам господина де Морепа».
Старые принцессы были славными женщинами, и королю не хотелось чересчур сердить их. Прошло полчаса с тех пор, как он велел пажу незамедлительно отправиться с письмом к г-ну де Машо, так что этот приказ несомненно был выполнен и паж находился уже далеко.
— Ну что ж, ладно, — устав от просьб, которыми его донимали, промолвил король, — если паж еще не уехал или если вы догоните его, измените адрес, вместо слов «Господину де Машо, в Арнувиль» напишите: «Господину де Морепа, в Поншартрен» и будьте довольны.
Посланец бросился вниз по лестнице и примчался с этой доброй вестью к принцессам, которые тотчас приказали отправить курьера вслед за пажом и догнать его, даже если для этого придется загнать десять лошадей.
Однако случаю было угодно распорядиться иначе, и загонять лошадей не понадобилось. Спускаясь по лестнице с крыльца, паж зацепился за одну из ступеней шпорой и сломал ее.
Но разве можно было мчаться во весь опор, имея лишь одну шпору?!
Вдобавок начальником Большой конюшни был шевалье д’Абзак; именно он подвергал досмотру гонцов и не позволял курьеру сесть на лошадь, если тот своим внешним видом мог нанести бесчестие конюшням его величества.
Так что паж имел право уехать лишь с двумя шпорами.
В итоге, вместо того чтобы стараться догнать гонца, скачущего во весь дух по дороге в Арнувиль, посланец принцесс обнаружил его в главном дворе, где он, поставив на тумбу ногу, прикреплял к сапогу шпору.
