К несчастью, в этом споре король уступил преимущество герцогине: так дешево отделаться ему не удалось.
Госпожа де Шатору потребовала, чтобы принцы крови были изгнаны.
Однако король ответил ей, что дурно поступили прежде всего по отношению к ним, когда не допускали их к нему во время его болезни, и что от всякой мести принцам следует отказаться.
Госпожа де Шатору потребовала, чтобы г-н де Морепа и его жена были изгнаны.
Однако король ответил ей, что г-н де Морепа, с которым он в течение десяти минут успевает сделать столько дел, сколько с любым другим не сделал бы и за целый день, чересчур полезен ему для работы, чтобы он решился удалить его от двора.
Госпожа де Шатору потребовала, чтобы г-н де Морепа хотя бы принес ей извинения.
По этому пункту было условлено, что г-н де Морепа принесет г-же де Шатору извинения и что она сама укажет, каким образом это должно быть сделано.
Госпожа де Шатору потребовала, чтобы герцог де Шатийон, герцог Буйонский, епископ Суассонский, отец Перюссо, герцог де Ларошфуко и Бальруа были изгнаны.
— О, что касается этих господ, — сказал Людовик XV, — то я вам уступлю их, а с Шатийоном дело уже сделано.
И король, в самом деле, показал ей именной приказ, который он подписал за несколько дней до этого и хранил у себя для того, чтобы показать ей.
В итоге все было забыто, причем забыто настолько хорошо, что на головную боль и сильный жар пожаловалась в свой черед г-жа де Шатору, когда на другое утро король покинул Паромную улицу и вернулся в Тюильри.
Двадцатого ноября Шатийон получил уведомление об именном указе и распоряжение выехать из Парижа, ни с кем не попрощавшись.
Что же касается Ларошфуко, то письменным распоряжением короля ему было велено оставаться в своих поместьях вплоть до нового приказа; это распоряжение король адресовал г-ну де Морепа.
Герцог Буйонский получил приказ удалиться в герцогство Альбре, где ему был назначен в качестве жилища ветхий дом, в котором никто не жил уже двести лет.
Что же касается Перюссо, то король хотел наказать его таким же образом, каким в Меце была наказана бедная герцогиня, то есть угрозой опалы: в его присутствии, и словно не зная, что тот находится рядом, он послал за настоятелем иезуитского новициата и долго беседовал с ним. Затем, посылая время от времени за тем же настоятелем, он в течение целого месяца не разговаривал со своим духовником, который уже полагал себя впавшим в полную немилость и, поскольку все считали, что дела его плохи, растерял за это время часть своих духовных чад.
Наконец, по прошествии месяца, король сжалился над горем старика и сказал ему, что тот нисколько не утратил его благорасположения.
Епископ Суассонский был сослан в свою епархию, но не именным указом, а словесным распоряжением.
Бальруа получил приказ вернуться в Нормандию.
Господин де Морепа, побывавший исполнителем всех этих мелких мщений и понимавший, что настала и его очередь, получил приказание отправиться к г-же де Шатору, чтобы принести ей извинения и просить ее переехать на жительство в Версаль.
— И с какой же речью мне следует обратиться к госпоже де Шатору, государь? — спросил министр.
— Тут все написано, сударь, — ответил Людовик XV, протягивая ему бумагу с формулой извинения.
Господин де Морепа взял эту бумагу и явился к г-же де Шатору, однако привратник, предупрежденный заранее, сказал ему, что герцогини нет дома.
Господин де Морепа поинтересовался, можно ли увидеть г-жу де Лораге, но получил тот же ответ. Тогда он заявил, что пришел от имени короля, и его тотчас впустили.
Госпожа де Шатору лежала в постели; король, как мы сказали выше, оставил ее больной, и она еще не поправилась.
— Сударыня, — сказал г-н де Морепа, входя в ее комнату, — король послал меня сказать вам, что ему ничего не было известно о том, что происходило с вами во время его недавней болезни; он по-прежнему питает к вам то же почтение, то же уважение, что и прежде; поэтому он просит вас вернуться ко двору, дабы вы снова заняли там вашу должность; в равной степени это относится и к госпоже де Лораге.
— Я всегда была убеждена, сударь, — ответила герцогиня, — что король не принимал никакого участия в том, что происходило тогда со мной; поэтому я никогда не переставала питать к его величеству то же уважение и ту же привязанность, что и прежде. К сожалению, я не в состоянии прямо завтра же отправиться благодарить короля; однако я сделаю это в ближайшую субботу, ибо надеюсь выздороветь к этому времени.
