С Корнелем соперничал по части успеха еще один драматург: это был Пюже де Ла Серр; имя его впоследствии забылось, однако в свое время он нашумел со своей трагедией в прозе «Томас Мор». И в самом деле, она имела такой огромный успех, что в день второго ее представления были выломаны двери театра и убиты четыре капельдинера, которые пытались воспрепятствовать такому вторжению. Так что однажды, когда в присутствии Пюже де Ла Серра начали расхваливать «Сида», он сказал:
— Я уступлю первенство господину Корнелю, когда на представлении одной из его пьес будет убито пять капельдинеров!
Он сочинил эпитафию на смерть короля Густава Адольфа.
— Но как же так, — сказал ему один из его друзей, — в этой эпитафии вы написали, что он отдал душу Богу?
— Разумеется, — ответил поэт, — а почему нет?
— Но ведь этот шведский король был еретик!
— Я написал, — заявил Пюже де Ла Сер, — что он отдал душу Богу, но я ничего не говорил о том, что Бог сделал с ней.
Помимо «Томаса Мора», Ла Серр написал также пьесы «Разграбление Карфагена», «Климена, или Торжество добродетели», «Тесей, или Узнанный царевич».
Если ему не удалось разбогатеть, то это была его собственная вина, ибо, говоря о себе, он с гордостью заявлял, что покупает бумажную тетрадь за три су, а продает ее за сто экю.
Ла Кальпренед, подписывавший свои романы и пьесы как «Готье де Кост, шевалье, сеньор де Ла Кальпренед, Тульгу, Сен-Жан-де-Ливе и Ватимениль», родился в замке Тульгу возле Сарла. Его дебютом стала «Смерть Митридата», поставленная в 1635 году и имевшая огромный успех. Во время первого представления автор держался позади сцены; один из друзей Ла Кальпренеда заметил его и, желая принести ему поздравление, сказал:
— Ну что ж, дорогой Ла Кальпренед, как видите, ваша пьеса имеет успех!
— Тише, тише! — остановил его Ла Кальпренед. — Не говорите так громко: если отец узнает, что я сделался поэтом, он лишит меня наследства!
— В самом деле? — спросил друг.
— Ей-Богу! — ответил Ла Кальпренед. — Как-то раз, когда отец застал меня за сочинением стихов, он настолько вознегодовал, что схватил ночной горшок и запустил его мне в голову; к счастью, я нагнул ее…
— Выходит, — поинтересовался собеседник, — разбитым оказался только ночной горшок?
— Да будет вам известно, друг мой, — отпарировал Ла Кальпренед, — что в замке Тульгу все ночные горшки серебряные.
Прогуливаясь однажды с Сарразеном, секретарем герцога де Лонгвиля, Ла Кальпренед увидел человека, на которого у него были причины сердиться.
— Ах, ну как же мне не повезло! — воскликнул он. — Ведь я дал себе клятву убить этого негодяя, как только встречу его!
— Ну так вот же прекрасная возможность, — заметил Сарразен.
— Нельзя, мой дорогой! Сегодня утром я исповедался, и мой духовник заставил меня дать обещание, что какое-то время я оставлю еще этого мерзавца в живых!
Самое удивительное, что при всем том Ла Кальпренед был и в самом деле храбр. Деверь его жены по ее предыдущему браку, г-н де Брак, затеявший с ним процесс по поводу ее вдовьей доли, послал ему вызов. Ла Кальпренед, живший тогда у монастыря Малых Капуцинов в Маре, который относится теперь к приходу святого Франциска, тотчас вышел из дома, однако у самых дверей на него напали четыре человека. Сделав всего один шаг, он наступил на ленту своей чулочной подвязки и упал, но в ту же минуту поднялся и, вместо того чтобы бежать, прислонился к стене, приготовившись оказывать сопротивление четырем противникам. Оказавшиеся рядом Савиньяк, дворянин из Лимузена, и отставной гвардейский капитан Вилье-Куртен вначале наблюдали за тем, как он выкручивается из этого положения, а затем пришли ему на помощь и обратили в бегство четырех наемных убийц.
Ла Кальпренед женился по любви. Одна молодая вдова, которая была без ума от его романов и обладала кое-каким состоянием, передала ему, что она готова выйти за него замуж, но с условием, что он согласится закончить свой роман «Клеопатра», оставшийся незавершенным из-за ссоры автора с книгопродавцами. Ла Кальпренед дал согласие, и обязательство закончить «Клеопатру» стало одной из статей брачного договора.
